Садовник и плотник

Однако существуют особые формы утверждений – лингвисты называют их общими формулировками (generic language), – которые особенно часто провоцирует эссенциалистское мышление[162]. Посмотрим на эти предложения: “Птицы летают”, “Кошка всегда ловит мышек”, “У зебры есть полоски”. Теперь сравните эти фразы со следующими: “Некоторые птицы летают”, “Кошка поймала мышь”, “Зебра убежала от тигра”.

Хотя в тех и других фразах слова очень похожие, но смысл сильно различается. Первая группа утверждений – это общие формулировки, они описывают родовые черты целой группы животных, а не какого-то отдельного. Вторая группа сообщает об отдельных птицах, кошках и зебрах.

Общие формулировки допускают исключения. Утверждение “птицы летают” в целом верно, хотя летают не все птицы. Однако эта фраза также сообщает о сущности категории, о ее отличительной черте. В утверждениях “птицы живут в Антарктиде” или “птицы коричневые” слышится ошибка, хотя многие птицы и в самом деле живут в Антарктиде и у многих птиц бывает коричневое оперение. Но эти характеристики не определяют суть категории “птица”.

Теперь поразмыслим над следующими предложениями: “Джентльмены предпочитают блондинок”, “Мальчики не плачут”, “Все, что нужно девочкам, – просто повеселиться”, “Дом англичанина – его крепость”, “В этом году модники носят гетры”. Все эти утверждения тоже описывают родовые черты, но это черты отдельных социальных групп – они сообщают о сути той или иной группы людей.

В пьесе Мольера “Мещанин во дворянстве” буржуа мсье Журден поражен, когда его учитель литературы объясняет ему, что такое проза: “Честное слово, я и не подозревал, что вот уже более сорока лет говорю прозой”[163]. Возможно, вы изумитесь не меньше Журдена, узнав, что всю жизнь использовали общие формулировки.

Дети с самого раннего возраста умело пользуются общими формулировками. В архиве CHILDES есть запись того, как двухлетний Адам убедительно говорит: “Адамам не надо бай-бай”[164]. Когда я веду своего внука Алексея в честь его четырехлетия в кино на “Звездные войны”, он делает не менее впечатляющее умозаключение: “Кому четыре года, тот в кино не боится. Мне четыре. Я не боюсь”.

Взрослые, разговаривая с детьми, тоже часто используют общие формулировки. И дети, слыша от взрослых эти утверждения, основывают на них собственные предположения и умозаключения. Например, когда ребенок слышит, что “у бэнтов есть полоски”, а затем видит какое-то незнакомое полосатое животное, он, скорее всего, заключит, что это и есть “бэнт”. Но если он до этого слышал слова “у этого бэнта есть полоски”, то он такого обобщения не сделает.

Судя по всему, уже двухлетние дети на основе общих формулировок делают выводы об эссенциалистских категориях. В одном исследовании экспериментатор показывала детям двух игрушечных животных – одно оранжевое, а другое голубое – и кукольную чашку с молоком. Затем она “давала попить” одному из зверей и говорила при этом: “Бликсы пьют молоко!” или “Этот бликс пьет молоко!”[165] Затем она предлагала детям, чтобы они сами дали молока зверушкам.

Если малыши слышали общую формулировку (“бликсы пьют молоко”), то они заключали, что все такие звери пьют молоко, и “поили молоком” обе игрушки. Если же им говорили, что “этот бликс пьет молоко”, то поили из чашки только того зверя, которого экспериментатор и назвал бликсом, – потому что заключали, что молоко пьет именно этот конкретный бликс.

Работают ли общие формулировки таким же образом в области социальных категорий – то есть для джентльменов и блондинок, а не бликсов и бэнтов? Джелман и ее коллеги изучали, как дети обсуждают вопросы гендера со своими матерями[166]. Для этого они использовали книгу с картинками, где были как стереотипные сюжеты (скажем, девочка шьет), так и противоречащие стереотипам (скажем, девочка ведет грузовик).

Исследователи обнаружили, что даже матери, которые полностью поддерживали идею гендерного равенства, в подавляющем большинстве случаев использовали общие формулировки, говоря о гендере. (Например, “Мальчики водят грузовики” – или, что особенно интересно, “Девочки могут водить грузовики”.) Самые маленькие участники исследования не особенно часто использовали такие общие формулировки, однако их мамы делали это постоянно. А уже примерно к шести годам и дети, обсуждая гендерные вопросы, использовали общие формулировки, и даже более часто, чем их матери. Кроме того, прослеживалась сильная корреляция между частотностью использования общих формулировок матерями и их детьми.

Особенно горькая ирония заключалась в том, что мамы пользовались подобными обобщениями даже тогда, когда они сознательно пытались отвергнуть сексистский подход. Ведь утверждение “девочки могут водить грузовики” в любом случае подразумевает, что все девочки принадлежат к одной и той же категории, отражающей некую их глубинную, фундаментальную сущность.