Садовник и плотник

Дети, у которых были воображаемые друзья, оказались ничуть не более умными и не более безумными, чем другие[197]. Однако Тейлор обнаружила отчетливую и надежную связь между придумыванием воображаемых друзей и способностью понимать, что происходит во внутреннем мире других людей. Она предложила детям ряд задач, для решения которых необходимо было понимать, как устроено сознание других людей. Например, одна из самых известных таких дилемм называется задачей на понимание ложных представлений (false belief task). Детям показывают упаковку лейкопластырей, внутри которой, однако, оказываются вовсе не пластыри, а канцелярские скрепки. Затем ребенка спрашивают: “А что ты думал сначала – что должно было быть в коробочке?” и “А что другие люди подумали бы про содержимое коробочки?” Совсем маленькие дети отвечают, что они с самого начала думали, что в коробочке скрепки, и что так же подумают и другие люди. Однако к пяти годам большинство детей уже понимают, что такое ложные представления (и их собственные, и других людей). При этом детям с аутизмом особенно сложно решать такого рода задачи.

Дети, которые больше играют “понарошку” и больше выдумывают, имеют явное преимущество в искусстве понимания окружающих и более успешно справляются с тестами на ложные представления. И это превосходство особенно отчетливо просматривается у детей, которые придумывают себе воображаемых спутников.

Более того, навык придумывания воображаемого даже взрослых превращает в более хороших психологов. Для взрослых людей аналоги игр “понарошку” и воображаемых друзей – это художественная литература и театр. Исследования показывают, что чтение художественной литературы дает те же когнитивные преимущества, что и ролевые игры. Те, кто читает много художественной литературы, как правило, больше способны к эмпатии и лучше понимают окружающих[198]. Кроме того, они лучше справляются со взрослыми вариантами тестов на способность создавать психические модели, чем люди, примерно в таком же объеме читающие литературу нон-фикшн.

Причинно-следственная связь или просто корреляция? В одном исследовании ученые предложили участникам читать отрывки из произведений художественной прозы, легкой литературы и научно-популярной литературы[199]. Затем участники эксперимента должны были понять, что думает другой человек, наблюдая его поведение, или что он чувствует, наблюдая выражение его лица. Чтение художественной литературы привело к тому, что у испытуемых мгновенно повысилась способность строить психические модели. Легкое чтиво и литература нон-фикшн такого эффекта не имели (так что если вы и впрямь хотите лучше разбираться в психологии, то вам, вероятно, стоит сию же минуту закрыть эту книгу и взять в руки “Миддлмарч” Джордж Элиот).

Танцующие роботы

Итак, судя по всему, игровая потасовка помогает животным и человеческим детям взаимодействовать с себе подобными. Исследовательская игра помогает им разобраться в том, как устроен мир. А ролевая игра “понарошку” помогает детям подумать о разных альтернативных возможностях и понять мышление других людей.

Однако мы до сих пор толком не ответили на вопрос, почему игра помогает. Ответ, возможно, отыщется в области инженерного дела, а не психологии. Мать-природа иногда пользуется теми же методами, к которым прибегают компьютерные гики, которые также создают новых существ.

Предположим, вы пытаетесь построить робота. Причем не просто большого промышленного робота, который снова и снова повторяет одно и то же действие, – нет, вам нужен робот, который сможет приспосабливаться к изменчивому миру, так же как это делают животные и люди. Как вы будете действовать?

Сконструировать робота, повторяющего одно и то же действие, сравнительно легко. Гораздо труднее придумать робота, который сможет адаптироваться к меняющимся обстоятельствам. Вы можете построить робота, который умеет ходить, – но что произойдет, если повалить его набок? А если он врежется в стену, или вывихнет колено, или вообще потеряет конечность? Живые существа гибко приспосабливаются к подобным изменениям. Подумайте о раненых солдатах, которые способны решительно скорректировать свою привычную походку и научиться ходить и даже бегать с протезом ноги. Однако роботы в подобных ситуациях совершенно беспомощны.

Ученый в области вычислительных систем Ход Липсон обнаружил, что одна из возможных стратегий – это дать роботу возможность построить внутреннее представление о том, как работает его тело[200]. Тогда робот смог бы прогнозировать, что случится, если внутри его тела или во внешнем мире произойдут какие-то перемены (во многом это похоже на то, как байесовы дети разбираются, что случится, если тот или иной кубик окажется зандо). Выяснилось, что лучший способ научить этому робота – это дать ему возможность поиграть: произвольно пробовать различные движения и справляться с их последствиями.