Садовник и плотник

Робот Липсона начинал работу с того, что исполнял смешной и хаотический танец – словно пьяный кузен на свадьбе. Но затем он мог использовать информацию, полученную в этой игровой танцевальной фазе, в какой-либо непредвиденной ситуации. Этот робот был способен передвигаться, даже если инженеры удаляли одну из его конечностей. Изначальный танец, на первый взгляд совершенно бессмысленный, делал робота более надежным и устойчивым.

Возможно, этот робот подскажет нам и то, какие преимущества извлекают из игры дети. Игра позволяет детям произвольно и разнообразно опробовать широкий спектр действий и идей, а затем разбираться, каковы их последствия. Игра – это робот Липсона, тестирующий движения своего собственного тела, крысенок, который пробует различные варианты нападения и защиты, или птенец ворона, который поворачивает веточку то одним концом, то другим, словно ребенок, который возится с игрушечными качелями.

Что касается ролевых игр, то в них эксперименты не так выражены внешне, они могут быть внутренними, глубинными. Дети или взрослые читатели художественной литературы размышляют о том, что случилось бы, будь мир иным, и прорабатывают варианты. А если бы день рождения обезьянки был на самом деле? А первый бал Наташи Ростовой? Или первое сражение Пьера Безухова?

Сама по себе смешная нелепость игры, ее, по-видимому, произвольная странность – вот что делает ее столь плодотворной. Липсон мог бы попробовать просчитать, что его робот предпримет в каждой возможной ситуации, – подобное искушение у нас иногда возникает с детьми. Но это предоставило бы информацию лишь о том, что делать, когда случается прогнозируемое и ожидаемое. Игра драгоценна тем, что учит нас, как работать с неожиданностями.

Возможно, это объяснит и еще один загадочный факт, касающийся игры. Почему игра увлекательна? Почему мы черпаем в игровых действиях особое удовольствие? Легко усвоить, что целенаправленное действие стоит усилий: в конце концов мы достигаем цели и получаем вознаграждение. Но откуда мы можем знать наверняка, что человеческий ребенок или детеныш животного смогут справиться с ситуацией, которую эволюция не предвидела? Мы все постоянно сталкиваемся с неожиданностями, будь то ушибленное колено, новый прием в борьбе (или во флирте) или любой из психологических сюрпризов, который нам подбрасывают другие люди. Инженерное дело показывает, что решение – дать роботу, детенышу, ребенку возможность поиграть, потому что это возможность подробно исследовать мир, действовать произвольно, не бояться быть смешным и совершать поступки вообще без всякой причины.

Однако для этого нужно сделать так, чтобы игра-исследование заведомо доставляла удовольствие по себе, независимо от конкретных ее результатов. Это немного похоже на секс: субъективно мы стремимся к сексу ради удовольствия, а зачатие ребенка в этом случае лишь побочный эффект. Но с точки зрения эволюции дело обстоит ровно наоборот: размножение – это конечная цель, а удовольствие, которое мы получаем от секса, – лишь стимул, который втягивает нас в репродуктивную деятельность.

Итак, мы играем не потому, что думаем, что в конечном итоге игра обеспечит нас надежными когнитивными функциями, – хотя, возможно, именно поэтому эволюция мотивирует нас к игре. Мы играем просто потому, что это так весело!

Не только мисс Хэвишем

Хотя предстоит проделать еще много исследовательской работы, уже ясно, что игра и обучение связаны между собой, причем это справедливо как для крыс, так и для читателей Элис Манро. Ясно, что дать ребенку возможность играть – это очень важно. Но что еще нужно сказать о роли попечителей? Могут ли родители как-то помочь детям играть лучше?

Удручающая, поистине мисс-хэвишемская истина заключается в том, что взрослые на самом деле могут очень помешать игре. Элизабет Бонавиц и ее коллеги непосредственно сравнили обучение в ходе игры-исследования (такое, как в описанных выше экспериментах с цветными бусами) и прямой инструктаж, с каким ребенок сталкивается в школе[201]. Исследователи давали дошкольникам игрушку с множеством пластиковых трубочек, которая умела делать разные вещи. Если нажать на одну трубочку, пищал зуммер, другая трубочка открывала спрятанное зеркальце, третья загоралась лампочкой, а четвертая играла музыку.

Одной группе детей экспериментатор показывала игрушку и говорила: “Посмотрите только на эту миленькую игрушку! Упс!” Затем она как бы случайно нажимала на одну из трубочек, так что пищал зуммер. С другой половиной детей экспериментатор вела себя словно учительница. Она говорила: “Посмотрите, какая отличная игрушка! Сейчас я покажу вам, как она работает”, – после чего целенаправленно нажимала на трубочку, которая пищала. Затем игрушку оставляли детям.