Садовники Солнца

«Земля. Ещё один подводный город в районе Канарских островов принял первых поселенцев… Синтез белка, таким образом, достигает на выходе… Издательство „Лот“ выпустило в свет монокристалл полного собрания сочинений Фёдора Достоевского в переводе на интерлинг… Заканчиваются планировочные и ландшафтные работы на строительстве Музея обитаемых миров… По желанию отдыхающих в Хиве, Паланге и Монтевидео пройдут обильные кратковременные дожди…»

Новости из жизни внеземных поселений Илья слушать не стал. Мир огромен. У него миллионы забот. И одна из них его, Ильи, — помочь человеку. Неотложная, сверхважная забота.

Он вызвал местный информационный центр. Илья знал, что с машиной разговаривать надо медленно и отчётливо, и дважды терпеливо повторил:

— Мне нужны сведения об Анатоле Жданове. Любые. Всё, что есть в наличии.

В наличии оказалось немного. Стандартная анкета, отклики школьных учителей, свидетельство о смерти матери, сообщения о выставке, четыре рецензии.

«Вот как, — с горечью подумал Илья, перечитывая скупые строки медицинского заключения, — отца Анатоль не помнит — он погиб на Меркурии, когда мальчику не было и трёх лет. А мать… Кровоизлияние в мозг — и ты в мире один. Неважно, что это добрый мир, что он тебя любит и считает родный. Общество — да, коллективное воспитание детей — да, но заблуждался известный фантаст прошлого, считая материнство слепым животным инстинктом и отводя для него в будущем роль духовного рудимента: остров Ява так и не стал заповедником Материнства. Напротив. Нет в новом мире более чистых и возвышенных чувств, более крепких уз, чем те, что связывают человека со своим продолжением. Сейчас это называют „феноменом ребёнка“, а один поэт удачно объяснил его диалектику: „Закончилась последняя Охота. Закончилась! Убит последний Страх. Теперь осталась главная забота — играть с детьми. Играть! И мудрости высокой узнать секрет — узнать, как зажигать улыбки на устах“.

Учителя отмечали разносторонность интересов Анатоля. За время учёбы он увлекался в разное время химией, кибернетикой, астрономией. Затем неожиданно занялся исследованиями в области биологии и медицины. Объяснялось это просто — начало поисков тайн живого совпадало со смертью матери. Именно в такую форму — попытку борьбы — вылилась реакция подростка на страшную потерю.

„Где-то здесь, — подумал Илья. — Где-то здесь проглядели Анатоля… Увлечение биологией прошло не само по себе: попытка борьбы с законами природы, конечно же, закончилась неудачей. Детский максимализм был посрамлён. Это усугубило чувство потери и… бессилия что-либо изменить. Очень опасное чувство!.. Хорошо, если первое поражение заставило более серьёзно, вернее — более реально воспринимать жизнь и её проблемы… Как жаль… Как жаль, что местный Совет посчитал тогда четырнадцатилетнего подростка достаточно взрослым, чтобы жить одному, вне коллектива. Хотя, конечно, были одноклассники, соседи, возможно, родственники… Надо проверить“.

Илья связался с сектором миграций и перемещений. Машина выдала справку: за интересующие два года Анатоль Жданов никуда не уезжал; у него гостили: дядя Ефим Кириллович Жданов — восемь дней, известный философ Сунил Кханна — два дня.

„Ещё две ниточки к познанию Анатоля“, — отметил про себя Илья.

Он наскоро позавтракал и, решив, что пора от поисков ниточек переходить к собственно познанию, отправился в город.

— Уехал ни с кем не попрощавшись, представляешь?!

— К Ирине? — насторожился Илья.

— Нет, брат, она работала в Хусте, а Толь прямо в горах обосновался, в заповеднике Зимы. Места там великолепные — мы и раньше на натуру туда летали, всем братством…

Калий — так странно именовали местные художники своего предводителя — задумался на миг, улыбнулся.

— Впрочем, ты прав. Сох он здесь по ней. Прямо с ума сходил. Размечтается порой — моя жена, моя судьба и так далее. А сам на то время два раза с ней всего-то и виделся. Я ему и говорю однажды: „Слушай, Толь, ты знаешь кавказскую мудрость?“ — „Какую?“ — „Прежде, чем приглашать на свадьбу, — говорю, — узнай хоть имя невесты“.

— Ну и как, послушался совета?

— Я же говорю — улетел, даже не попрощался. — Калий глядел на Днепр, где по фарватеру двигался грузовой караван. — С ним что-то случилось? — быстро и тревожно поинтересовался он и добавил: — Мы изредка созванивались. Вернее — я звонил. Раньше… Анатоль производил впечатление… занятого человека. Да он и сам говорил — страшно много работы, устаю.

— Вот именно — производил впечатление, — вздохнул Илья и вкратце рассказал Калию всё, что знал.

Калий опечалился.

— Этого следовало ожидать, — сказал он. — Не знаю, что у них там произошло с Ириной, но я всегда опасался срыва. Понимаешь, у Анатоля чересчур большие запросы. К другим — ладно. Когда он ругал мои работы и требовал — или гениально, или в корзину — это, конечно, обижало, но и подстёгивало. А к себе… Максимализм постоянно подсовывал Анатолю неудачи. Цель он замыслит прекрасную, а примется её осуществлять — и…

Они медленно шли по набережной. Грузовой караван уже скрылся из виду, и на гладь реки опять выпорхнули скоростные яхты.