Сады и дороги

Казанова как лицедей. Дитя лицедеев, спутник лицедеев. Его внешний вид, его кружева, его бриллианты, его табакерки, его драгоценности. Он испрашивает у папы дозволения отделать бриллиантами врученный ему орден Золотой шпоры. Когда Берни дает ему государственное поручение, он выполняет его не как дипломат, а как лицедей. Во время званого обеда в Кёльне он, опять-таки как лицедей, торжествует победу над простодушным Кеттелером, который внутренне был гораздо его сильнее. Сходные штрихи разыгрываются в дуэли с Браницким, этом неисчерпаемом источнике его тщеславия. Там, в Польше, как и повсюду, где бы он ни задерживался, о нем вскоре начинает расходиться дурная молва. Он упоминает об этом в своих записках, причем так, что в воспоминаниях сам триумфатор оказывается безупречным. Это чисто лицедейский прием; ему достаточно ослепить приглашенных на вечер. И всё же нельзя сказать, что он обращает в свою противоположность изречение «Быть больше, чем казаться», – нельзя именно потому, что бытие и видимость для него особым образом являются равнозначными. Он лицедей по происхождению; и потому успех у публики ему обеспечен.

Впрочем – что же он может опровергнуть ложью? Может быть, то обстоятельство, что он, великий мастер в сей области, обладал тем не менее только второсортными женщинами? Остаются, включая Генриетту, комедиантки, авантюристки да дамы, у которых ни гроша за душой. Что же касается ассортимента, то есть и другие дилетанты, вроде Байрона, на пример которых можно было бы сослаться. Примечательно, что наш кавалер лишь вскользь касается всего, что относится к Манон Балетти. Но она, пожалуй, всё же занимала в его жизни самое большое место – правда, за кулисами, и об этом ни слова.

Чем объясняется та притягательность, которую этот богатый на пороки венецианец оказывает на нас? По какому принципу наша память осуществляет выбор из огромного числа тех, кто когда-либо жил на земле и чем-то обратил на себя внимание? Почему нам по-прежнему близок такой бродяга, как Вийон, в то время как бесчисленное множество людей чести, которые уже в его время пользовались известностью, оказались преданными забвению? В основе этого выбора лежит, пожалуй, принцип целостной жизненной силы, которая, как сок из корней, переходит в деяния и творения, – сила, в которой по ту сторону всех заслуг и всяческой морали мы познаем самих себя, ибо она является нашим общим наследством.

Фридрихсталь, 23 апреля 1940 года

Простуда, в той малоприятной стадии, какая никак не желает перейти в следующую. Вдобавок – падение с лошади, споткнувшейся на учебном плацу, падение головой вперед, к счастью, на мягкую землю. Тем не менее я ненадолго оказался как бы оглушенным, и это состояние не проходило, пока люди отряхивали меня от пыли; я стоял между ними, как абстрактный объект. Вечером с почтой неприятные новости.

Во второй половине дня – в Брухсальском замке с его знаменитой лестницей. К сожалению, хорошей фотографии не получилось. Наряду с лестницами в Майссенском замке, которые, подобно веретену, кажутся выбитыми в массиве камня, эти самые красивые из тех, что я когда-либо видел. Неожиданный эффект от такого рода строений был бы еще сильнее, если бы прежде не приходилось видеть его бледных подобий. И всё же впечатление prima vista[117] – удовольствие, доступное только современникам.

Когда мы постимся, чтобы излечить себя, то действуем подобно хозяину, который на некоторое время освобождает своего повара от его обязанностей, потому что должен выпроводить из дома непрошеного гостя. Постничество – великое лекарство; оно приносит не только здоровье, но и дает досуг и духовную мощь.

Фридрихсталь, 28 апреля 1940 года

В глубине Хардта, где сохранилась атмосфера первобытного одиночества девственных лесов. Гроза, молнии и сияние солнца, а еще барабанная дробь дятлов вблизи и вдали. Черный дятел скользнул надо мной, когда я, растянувшись, лежал на мхах в дубовой лесосеке, потом он стал по спирали подниматься вверх вокруг старого ствола. С этой птицей поистине что-то нечисто, и особенно подозрительны пропорции: огромная голова на тонкой шее. Негнущиеся крылья издают в полете какой-то свист; ржущий крик жалобнее крика зеленого дятла. Распространенное в народе название «огненная курица» подобрано метко.

На моем столе в вазе цветут плачущие сердца – еще один тест для собственной проверки. Сейчас я оцениваю удовольствие от них, и мне кажется, что никогда еще оно не было таким сильным. Насколько всё же недостаточны все наши научные системы по сравнению с одной такой цветущей веточкой! В этом – объяснения нужды, но кто же объяснит изобилие?

Фридрихсталь, 8 мая 1940 года

Полковые учения проходили на всем протяжении Хардта до самого Тойч-Нойройта; я принимал в них участие в качестве судьи. Утро было свежим и ясным; в лесу копыта лошадей касались островков майских ландышей. После короткого боя за овладение лесной опушкой – «общий отбой». В основу разбора учений генерал положил фразу о том, что успех этой войны зависит от быстрого наступления и маневренной войны на Западе.