Сады Луны

Капитан провёл пальцем по лужице пролитого пива на столе, протянул крошечную речку к щели и стал смотреть, как пиво стекает между досками столешницы. Он чувствовал, как по голени растекается мокрое пятно, но даже не шелохнулся, внимательно глядя на щель. Толстые доски были накрепко прибиты к раме из прочных ножек.

Так что там говорил Рейк? Паран поднялся, расстегнул ремень с мечом. Положил его на стол, а затем выхватил из ножен Удачу.

Немногочисленные завсегдатаи таверны резко замолчали и повернулись к Парану. За стойкой Нахал потянулся за дубинкой.

Ничего этого капитан не заметил. Он взял меч правой рукой, подвёл остриё к щели и установил клинок вертикально. Раскачивая его туда-сюда, Паран сумел вогнать меч в стол примерно на половину длины. Затем снова сел и потянулся за пивом.

Все расслабились и стали тихо и недоумённо переговариваться между собой.

Паран глотнул пива и нахмурился, глядя на Удачу. Что же сказал Рейк? Когда удача тебе изменит, сломай меч. Или отдай худшему врагу. Да только вряд ли Опонны на это согласятся. Остаётся ломать. Капитан привык к этому мечу. Но в бою его использовал лишь однажды — против Пса,

Паран будто вновь услышал голос одного из своих наставников. Он тут же припомнил и морщинистое лицо учителя.

«Сказано, что ежели боги избрали кого-то, то прежде всего они отрезают его ото всех прочих смертных — обманом лишают дух жизненной силы. Боги отнимут у тебя всех, кого любишь, одного за другим приведут к смерти. И когда сердце твоё огрубеет, боги улыбнутся и кивнут, ибо этого они добивались. От кого бы ты ни отвернулся, кого бы ни покинул, станешь на шаг ближе к богам. Они точат своё орудие, ведут и тащат, не кнутом, так пряником, чтобы предложить в конце окончательное избавленье — от одиночества, того крайнего одиночества, в которое сами помогли тебе погрузиться».

Лучшая жизнь — та, которую боги не замечают, мальчик.

Так что же, боги уже точат своё орудие? Паран скривился. Неужели это он в ответе за то, что Колл умирает? Одной тени дружбы довольно, чтобы обречь человека на смерть?

— Опонны, — прошептал Паран, — за многое вам должно ответить, и вы ответите, сполна.

Он поставил кружку на стол и поднялся. Затем потянулся к мечу.

Поднимаясь на крыльцо «Феникса», Калам внезапно замер. Проклятье! Снова — то же самое чувство, словно его буравят невидимые глаза. Это ощущение, рождённое навыками Когтя, уже четыре раза посещало Калама с того момента, как он оказался неподалёку от таверны. К таким предчувствиям следовало прислушиваться — это неоднократно спасало ему жизнь в прошлом. Но теперь в невидимом взгляде не чувствовалось угрозы — скорее, весёлое любопытство, словно наблюдатель прекрасно знал, кто такой Калам, и это его ничуть не беспокоило.

Бывший Коготь встряхнулся и вошёл в таверну. Стоило сделать первый шаг в тяжёлую, напряжённую атмосферу общей залы, и Калам понял: что-то не так. Он прикрыл за собой дверь, подождал, пока глаза привыкнут к полумраку. Коготь слышал дыхание, стук кружек, опускавшихся на столы. Значит, здесь есть люди. Почему же настолько тихо?

Когда серые тени в зале прорисовались чётче, Калам увидел, что все посетители смотрят не на него, а на молодого человека, стоявшего за столом в дальнем конце комнаты. Свет лампы тускло поблёскивал на клинке воткнутого в столешницу меча, который человек крепко держал за рукоять. Он явно никого в таверне не замечал.

Калам сделал полдесятка шагов и оказался у ближнего края стойки. Он не сводил тёмных глаз с человека с мечом и нахмурился так, что на широком, плоском лбу залегли глубокие морщины. Убийца остановился. Это что, худовы шуточки тусклого света?

— Нет, — вслух произнёс Калам, напугав трактирщика, — это не шуточки.

Бывший Коготь оттолкнулся от стойки, окинул взглядом посетителей — все местные. Придётся рискнуть.

Напряжение сковало шею и плечи Калама, когда он направился прямо к странному человеку, который явно собирался с духом, чтобы сломать клинок меча. Убийца прихватил по дороге стул и с грохотом поставил его с противоположной стороны стола. Человек удивлённо посмотрел на Калама.

— Богами данная удача тебя ещё не покинула, капитан, — низким голосом пророкотал убийца. — Садись.

На лице Парана застыло испуганное и смущённое выражение, он выпустил рукоять меча и опустился на стул. Калам тоже сел и склонился над столом.

— Что за драматическое представление, а? — шёпотом спросил он.

Капитан нахмурился.

— Кто ты такой?

В зале снова загудели голоса — громкие и напряжённые.

— Не догадался? — Калам покачал головой. — Капрал Калам, Девятый взвод, «Мостожоги». А когда я тебя в последний раз видел, ты только-только получил две ножевые раны и…

Паран молниеносно протянул руки и схватил Калама за грудки. Убийца слишком опешил, чтобы отреагировать, а слова капитана и вовсе вывели его из равновесия.

— Взводный целитель ещё жив, капрал?

— Чего? Жив? Ну да, — что ему сделается? А зачем?..