Сады Луны

Он поднялась и швырнула склянку через улицу. Бутылочка ударилась о каменную стену и разбилась. Мерцающий красный дым вырвался на свободу, клубами поднялся вверх, медленно принимая форму. Адъюнкт сказала:

— Ты знаешь своё задание, Владыка Галайна. Если справишься, обретёшь свободу.

Адъюнкт обнажила меч и на миг закрыла глаза, чтобы установить местоположение Носителя Монеты. Мальчик бежал быстро, но она — быстрее. Адъюнкт снова улыбнулась. Скоро Монета будет у неё.

Когда адъюнкт бросилась бежать, её движения стали размытыми, слишком быстрыми даже для ока Владыки Галайна, выпущенного в материальный мир.

В своём кабинете Барук баюкал голову в руках. Смерть Маммота словно пронзила его сердце ножом, и боль никак не унималась. Алхимик отпустил Роальда и сидел теперь в одиночестве.

Рейк подозревал. Не захотел об этом говорить, счёл слишком щекотливым вопросом. Алхимик вынужден был признать, что тисте анди оказался прав. Да и поверил ли бы Рейку Барук? Несомненно, сила, которой был одержим Маммот, скрывалась от глаз и чар. Рейк предвидел ярость Барука от такого предположения и — мудро и милосердно — решил промолчать.

А теперь Маммот погиб — пусть и вместе с яггутским Тираном. Рейк ли убил старого друга Барука? Если так, то он не воспользовался своим мечом — вот ещё одна милость, дарованная Маммоту и Баруку: алхимик испытал даже что-то вроде облегчения, услышав предсмертный крик Маммота.

Тихое покашливание у двери привлекло внимание Барука. Он быстро поднялся и обернулся. Приподнял брови.

— Ведьма Дэрудан!

Лицо чародейки было бледным, улыбка — слабой.

— Я подумала о тебе, когда Маммот покинул нас. Потому я здесь. Увы, — проговорила она, подходя к креслу у камина и ставя на пол рядом с ним кальян, — мой слуга отпросился на остаток вечера. — Ведьма сняла чашечку и вытряхнула пепел в холодный очаг. — Ох уж эти бытовые заботы, — со вздохом добавила она.

Поначалу Барука возмутило её вторжение. Он собирался скорбеть в одиночестве. Но глядя на ведьму, на её экономные, грациозные движения, алхимик передумал. Её Путём был Тэннес, древнее чародейство, подчинённое циклу времён года; и среди божеств, к которым ведьма могла взывать, был Теннерок, Вепрь о Пяти Клыках. Величайшей силой Дэрудан — той, которой она делилась, во всяком случае, — был Клык по имени Любовь. Алхимик тут же пристыдил себя. Как же медленно до него дошло, что ведьма принесла ему дар.

Дэрудан поставила чашечку на место и набила её сушёными листьями. Обхватила чашечку пальцами, и содержимое вдруг вспыхнуло от нежданного жара. В следующий миг ведьма тяжело опустилась в кресло. Сунула в рот мундштук и глубоко затянулась.

Барук подошёл ко второму креслу.

— Рейк считает, что это ещё не всё, — проговорил он, усаживаясь.

Ведьма кивнула.

— Я видела уход Маммота, так? Билась с ним вместе с… одним весьма примечательным чародеем. Плоть, которая была Маммотом, уничтожена морантской взрывчаткой. Яггутский дух выжил, но его забрал… Азат. — Женщина оценивающе взглянула на Барука из-под тяжёлых век.

— Азат? Здесь, в Даруджистане?

— О да, подобное загадочное явление, известное пристрастием к магам, наложит на наши усилия печать… некоторой осторожности, да?

— Где он вырос?

— В саду усадьбы Симтал. Я уже говорила о морантской взрывчатке? Воистину на приёме у госпожи Симтал собрались неожиданные гости, так?

— Малазанцы?

— Дважды мне спас жизнь упомянутый чародей, который несёт в себе семь Путей…

— Семь?! — Барук вздрогнул. — Худов дух, да как это вообще возможно?

— Если они задумали дурное дело, придётся Сыну Тьмы принять вызов.

Оба замерли, почувствовали, как где-то рядом к жизни поднялась сила. Алхимик вскочил и сжал кулаки.

— Демон на воле, — прошипел он.

— Я тоже чувствую, — проговорила побледневшая Дэрудан. — Демон великой силы.

— Владыка демонов. — Барук кивнул. — Вот чего ждал Рейк.

Глаза Дэрудан широко раскрылись от страха, и ведьма ещё раз затянулась, прежде чем спросить:

— Сумеет ли он одолеть такое создание? Рейк, конечно, Сын Тьмы, но почувствуй мощь этого демона, так?

— Не знаю, — тихо ответил Барук. — Если не сумеет, город обречён.

В этот миг пришёл новый удар, а за ним другой. Ведьма и алхимик уставились друг на друга. Только что жестокую смерть приняли ещё двое членов ложи.

— Паральд, — с ужасом прошептала Дэрудан.

— И Толис, — добавил Барук. — Началось, и будь проклят Рейк за свою правоту.

Ведьма непонимающе посмотрела на него. Барук поморщился.

— Воркан.

Стоя на покрытой пятнами, изъязвлённой бронзовой черепице старой колокольни, Аномандр Рейк рёзко повернул голову. Его глаза почернели. Ветер с глубоким, потерянным воем трепал белую гриву и серый плащ тисте анди. Рейк быстро взглянул на парящее к Западу Семя Луны. Владыка чувствовал его боль, словно раны, полученные Луной у Крепи, эхом отдавались в теле. Тонкие черты тисте анди исказила вспышка сожаления. Мощный порыв ветра принёс тяжёлое хлопанье крыльев. Рейк улыбнулся.

— Силана, — тихо проговорил он, зная, что она его услышит. Алая драконица скользнула между двумя башнями и повернула, возвращаясь к Рейку.