Сады Луны

— Можешь вопрошать самих богов, милый отрок, и даже они тебе скажут, что жизнь — несправедлива. Однако не хочешь ли ты узнать, каким образом усадьба Симтал нынче ночью стала вдруг усадьбой Колла? Или думы твои столь предельно опутала новая и пылкая страсть, что даже судьбы ближайших друзей — в частности, самого Круппа! — не вызывают у печального юноши ни малейшего интереса?

Крокус возмущённо вскинул голову:

— Вот ещё! Конечно, мне интересно!

— Тогда сказание начинается, как обычно, с многомудрого Круппа…

Мурильо притворно застонал:

— Так говорил Угорь!

ЭПИЛОГ

Я видел, как родился слух
в таинственной утробе, —
под солнцем ярким брошен он
среди холмов Гадроби,

где разбежались овцы
от волчьих злых ветров,
и пастухи трепещут
пред шёпотом песков.

Вот он открыл глаза, взглянул —
и сердце стало кремнем,
когда Ворота в Никуда
тень бросили на землю.

Я видел: родился этот слух
в сотне тысяч сердец
города голубых огней…[11]

Рыбак (род.?). Рождение слуха (I.i-iv)

Солнце превратило туман в сияющий белый щит над озером. У берега на волнах покачивался рыбацкий баркас. Вот-вот прилив снимет его с гальки и унесёт на глубину.

Молоток помог Скворцу взобраться на кучу камней, где они теперь сидели. Взгляд целителя задержался на фигуре Быстрого Бена, который стоял, ссутулившись, и смотрел на что-то за озером. Молоток проследил за взглядом чародея. Семя Луны низко парило на горизонте, солнце окутало золотистой дымкой грубую базальтовую глыбу. Целитель хмыкнул.

— На юг летит. Интересно, к чему бы это?

Скворец прищурился против света. И начал массировать виски.

— Опять голова болит? — встревожился Молоток.

— В последнее время уже не так сильно, — отмахнулся седой солдат.

— Меня, скорее, нога твоя беспокоит, — проворчал целитель. — Мне бы с ней поработать как следует, а тебе — некоторое время не ходить, не нагружать её хотя бы.

Скворец ухмыльнулся.

— Ну, вот будет время… — проговорил он.

Молоток вздохнул.

— Тогда мы ею и займёмся.

С поросшего лесом склона послышался крик Вала:

— Летят!

Целитель помог Скворцу подняться.

— Да ладно! — прошептал он. — Могло быть куда хуже, верно, сержант?

Скворец мрачно посмотрел на город за озером.

— Троих потеряли. В целом не так уж плохо.

Молоток скривился, словно от боли. И промолчал.

— Ну, за дело! — проворчал Скворец. — Капитан Паран ненавидит опаздывать. И может, моранты нам принесут добрые вести. Неплохо бы для разнообразия, верно?

С берега Быстрый Бен смотрел, как Молоток поддерживает сержанта по пути вверх по склону. «Может, пора?» — подумал чародей. В нашем деле, чтобы выжить, нельзя расслабляться. Лучшие планы работают внутри чужих планов: когда нужно блефовать, блефуй по-крупному. Но вторую руку держи так, чтоб никто не видел, что в ней.

Чародей почувствовал укол сожаления. Нет, не пора ещё. Надо дать старику шанс передохнуть. Нельзя позволять себе оборачиваться — это всегда не к добру. План-то уже готов.

— И Скворец просто зайдётся воем, когда его услышит, — прошептал себе под нос Бен.

Капитан Паран слышал остальных на берегу, но даже не шевельнулся, чтобы присоединиться к солдатам. Ещё не время. Общение с Взошедшими подарило ему это новое чувство времени — или, может быть, дело в отатараловом мече, который теперь висел у него на поясе. Но как бы там ни было, Паран чувствовал её — уже не маленькая девочка, а подросток, пухленькая, как и следовало ожидать, глаза под тяжёлыми веками обманчиво спокойны, когда она смотрит в утреннее небо,

Я приду за тобой, — пообещал Паран. — Когда мы раздавим этого Паннионского Провидца и его растреклятую священную войну, я приду за тобой, Рваная Снасть.

Я знаю.

Капитан окаменел. Голос в голове не принадлежал ему. Или нет? Паран подождал, подождал ещё.

Рваная Снасть? Только тишина в ответ. Эх… Воображение, только и всего. Выдумал, что ты вспомнишь довольно о своей прежней жизни, чтобы возродить чувства, которые когда-то ко мне испытывала, и снова испытать их. Я просто дурак.

Он поднялся и снова посмотрел на могилу Лорн — небольшой холмик из камней и гальки. Стряхнул веточки и рыжую хвою с одежды. Только посмотри на меня. Прежде — агент адъюнкта, теперь — солдат. Наконец солдат. Паран улыбнулся и пошёл по склону вниз, к своему взводу.

Что ж, тогда буду ждать солдата.