Сады Луны

Быстрый Бен посмотрел в глаза Порванному Парусу с почти детским выражением, со страхом, виной и сожалением.

– Ты ее помнишь? Она коротко рассмеялась.

– Такое не забывается. Странное... ощущение... исходит от нее. Ощущение опасности, – она вспомнила о том, что увидела в своем раскладе Крыла Дракона. Дева Смерти. Но что-то сдерживало ее. Нет, поправила она себя, не просто что-то. «Я все еще им не верю». – Вы считаете, что она служит кому-то еще?

Лицо мага посерело. Он кашлянул.

– Она была записана в войско два года назад в Итко Кане, в ходе обычного набора в глубинке.

Калам добавил:

– В то же время там произошли ужасные события. Их замяли, но адъюнкт занималась расследованием, потом подключился Коготь, заставив всех, кто хоть что-нибудь знал, замолчать. Я разузнал кое-какие странные подробности.

– Странные, – сказал Быстрый Бен, – и многое объясняющие, если знать, что ищешь.

Порванный Парус улыбнулась про себя. Да, эти двое умели говорить дуэтом. Маг между тем временем продолжал:

– Что-то страшное произошло с кавалерией. Никто не выжил. То, с чем они столкнулись, было более всего похоже на...

– Собак, – завершил Калам. Она хмуро поглядела на убийцу.

– Теперь сопоставим факты, – произнес Быстрый Бен, снова привлекая к себе внимание. – Адъюнкт Лорн – личный убийца магов Лейсин. Ее прибытие на место означает, что в дело замешана магия. Высшая магия, – маг прищурился, глядя на Порванный Парус.

Она еще раз отхлебнула вина. «Фатид показал мне. Собаки и магия». – подумала она. В ее памяти всплыл образ Веревки, который она видела в раскладе. «Дом Теней, Тень и Веревка, а на службе у них семь Гончих Тени».

Она взглянула на сержанта, но он не отводил взгляда от стола, всякое выражение отсутствовало на его лице.

– Прекрасно, – в нетерпении произнес Быстрый Бен. – Собаки охотились. Это наша догадка, но она убедительна. Девятый полк был уничтожен вместе с лошадьми, а также и обитателями прибрежных деревень еще на лигу от того места.

– Ладно, – вздохнула Порванный Парус, – какое отношение к этому имеет Горечь?

Маг отвернулся, вместо него заговорил Калам:

– Хохолок приносит много информации. Мы практически уверены, что Горечь принадлежит Дому Тени...

– Похоже, – произнесла Порванный Парус, – что с момента появления в раскладе и открытия своего Пути, Путь Тени слишком часто пересекается с имперским Путем, чтобы это было случайностью. Почему Путь Света и Тьмы так... привязаны к Малазанской империи?

Калам помрачнел.

– Странно, правда? Ведь Путь появился только после смерти императора от руки Лейсин. Тень и его доверенное лицо, Покровитель Убийц, Котильон, исчезли куда-то еще перед смертью Келланведа и Танцора. Похоже, что существует какое-то... разногласие между Домом Тени и императрицей Лейсин, так сказать... личного толка.

Порванный Парус прикрыла глаза, «Проклятье, можно подумать, это не очевидно».

– Быстрый Бен, – сказала она, – разве у них в распоряжении не было Пути Тени? Рашана, Пути Иллюзии?

– Рашан – фальшивый Путь. Тень того, чем он кажется, если хочешь знать мое мнение. Он лишь иллюзия. Только боги знают, откуда он идет, кто создал его и зачем. Но настоящий Путь Тени закрыт, он был недоступен тысячи лет, вплоть до 1154-го года сна Огненной Богини, т. е. еще девять лет назад. Самые ранние записи о Доме Тени сообщают, что его трон занимал Тисте Едур...

– Тисте Едур? Кто это такой? – перебила Порванный Парус.

Маг пожал плечами.

– Кузен Тисте Анди? Я не знаю, чародейка.

«Ты не знаешь? Похоже, что ты знаешь слишком много». – подумала женщина.

Быстрый Бен вновь пожал плечами для подкрепления своих последних слов, затем продолжил:

– Во всяком случае, мы уверены, что Горечь связана с Домом Теней.

Все вздрогнули от неожиданности, когда Вискиджак вскочил на ноги.

– Я в этом не уверен, – заявил он, сверкая глазами на Быстрого Бена. Порванный Парус поняла, что они ведут бесконечный спор по этому вопросу. – Горечи нравится убивать. Держать ее рядом с собой все равно, что держать за пазухой скорпиона. Я все это знаю, я вижу и чувствую все это, как и все вы. Но это не значит, что она демон, – он обернулся к Каламу. – Она убивает как и ты, Калам. У вас у обоих ледяная кровь. И что с того? Я гляжу на тебя, и я вижу человека; люди способны на то, что делаешь ты. Я не ищу оправданий, но мне не нравится, что мы способны на такие гадости. Мы смотрим на Горечь и видим отражение нас самих. И, Худ побери, нам не нравится то, что мы видим.

Он сел так же внезапно, как и поднялся, и потянулся к кувшину с вином. Затем продолжил почти не слышным голосом: