Сады Рэддхема

Селена сумела дать отпор, которого не смог дать я, беспрекословно повинующийся Рураль. Она боролась с ней, однако плата за эту борьбу оказалась слишком большой, ведь дерзость и неповиновение куда страшнее смирения. Рураль могла приказать отрезать ей язык или выколоть глаза, но поступила куда изощрённее: решила запечатлеть смерть Селены на страницах истории, как что-то трагическое и красивое одновременно. Она приказала мне утопить её. Знала, что я не смог бы ослушаться, ведь, услышь она мой отказ, сдавила бы горло ещё больнее – до тех пор, пока я не начал бы умолять её о пощаде. Жалкое зрелище.

Это был мой приказ. Рураль желала, чтобы я видел, как Селену будут убивать. Или, может, удостоверился, что она действительно погибла. Но я бы не смог. Не смог бы смотреть на бледное, исхудавшее тело. Не смог бы наблюдать за попытками остаться в живых и слышать рвущиеся наружу проклятья. Не смог бы не помочь ей, когда её столкнули в озеро и макушка начала скрываться под водной гладью. И пусть меня там не было, но я всё это чувствовал.

Чувствовал её гнев, распаляющий кровь; чувствовал безысходность, от которой она завывала, пытаясь вынырнуть. Я слышал её зов, но так и не ответил на него. Испугался, что не сумею не помочь, а потом и вовсе подставлю весь Рэддхем.

«Королям необходимо чем-то жертвовать. Всегда. И эти жертвы будут оставлять мелкие шрамы на твоей душе». Раньше я не воспринимал эти слова матери всерьёз, но сейчас… сейчас они кажутся слишком реальными. Я пожертвовал Селеной, чтобы Рураль не сровняла весь чёртов Рэддхем с землёй; чтобы осталось хоть что-то.

После того злополучного утра меня часто преследуют приступы холода. Я замерзаю, а порой создаётся впечатление, что по венам текут холодные воды Северного моря вместе с кусочками льда. Но я привык и смирился с этим чувством. А вот со снами… нет.

Селена снится мне столь часто, что я практически схожу с ума. То не милые встречи и прогулки, не посиделки в библиотеке и тихий ужин. Я вижу её мертвенно-серую кожу, и мне хочется закричать. Пустой и бесцветный взгляд, покрытый плёнкой из тонкого-тонкого льда. Кончики пальцев и губы синие, под веками проступают паутинки вен, всё больше чернеющие с каждой секундой. Её трясёт от холода, меня трясёт не меньше. Селена обнимает себя за плечи, старательно пытаясь согреться, но не может. Я снова и снова делаю шаг навстречу, но она не подпускает к себе. Недоверие, что волнами расходится от неё, сгущается и жалит. Она шепчет. Хрипло, сбивчиво, выдыхая изо рта белое облачко пара.

«Смотри, Александр. Чувствуй. Любуйся тем, что ты сотворил».

Резко опускаю взгляд на свои руки и вижу, как тёмно-алая жидкость стекает по ладоням, пачкая снег. Всё внутри дрожит. Кровью пропиталась даже чёрная рубашка с закатанными по локоть рукавами. Я бегло смотрю на Селену и вижу то, из-за чего просыпаюсь всякий раз: перерезанное горло той, кого потерял. Она хватается пальцами за шею, пытаясь остановить льющуюся наружу жидкость, но продолжает шептать, окончательно захлёбываясь.

«Пожалуйста, останови это. Спаси меня. Пожалуйста. Она убивает меня. Убивает!»

Это стало моим наказанием.

– Не думала, что могу найти тебя здесь. – От голоса за спиной становится дурно – слишком елейный, наигранно-ласковый. – Обычно ты просиживаешь вечера в своём кабинете. – Чувствую через тонкую ткань рубашки как её руки скользят по плечам, разгоняя кровь и разминая мышцы. – Решил прогуляться по Садам?

– Решил немного проветрить голову, моя Королева. – Меня и самого тошнит от этой фразы, но приходится запихнуть всю свою гордость, все свои злость и гнев поглубже, продолжая играть уже порядком поднадоевшую роль – не-герой-но-любовник. – Сегодня замечательная погода. Не находишь?

– Возможно, – мурлычет она и оглаживает ладонями торс. Тепло щеки неприятно колет спину. – Но я терпеть не могу конец зимы. Слишком частые дожди, и небо постоянно затянуто тучами, – капризно тянет она, переплетая наши пальцы. – Не упрямься, пошли внутрь. Не хочу замёрзнуть тут до смерти.

Противиться не имеет никакого смысла, и я следую к выходу. Мы довольно быстро минуем ряд мраморных статуй, ныряем в застеклённые двери и оказываемся во владениях Дворца – духота тут же скользит по горлу. Рука тянет меня в мою комнату. Ноги сопротивляются, но разум твердит им: «Потерпи, ещё немного. Потерпи». Стискиваю зубы, ощущая лёгкую боль в дёснах, и продолжаю свой путь.