Сафари

Безмолвные и точно заснувшие в течение дня, заросли вышли из оцепенения, в которое повергало их неумолимое солнце; теперь они начали оживляться. Стадо газелей, с большими черными глазами, чутко прислушиваясь к каждому шороху и обнюхивая воздух, пробежало поблизости охотников. Находившийся во главе стада старый самец, почуяв их присутствие, испустил нечто вроде продолжительного свиста, затем сделал поразительный по своей ловкости скачок в десять метров в сторону и, сопровождаемый всем стадом, унесся галопом, оставляя за собой целую тучу пыли.

На небе одна за другой загорались звезды. Сияла полная луна. Но все-таки кое-где оставались темные места.

Там, где был водопой, происходило непрестанное движение. Проходили разные звери. Тяжелым шагом двигались массивные толстокожие и слышалось их громкое фырканье.

Так прошло около часа времени. Наконец охотники услышали громкое мяуканье, сопровождаемое глухим ворчанием. Это был леопард.

Лежавший неподвижно белый держал палец на спуске ружья. Он слегка толкнул локтем Бонни, который беззвучно подполз к нему с маузером в руке.

В тридцати шагах показались в полумраке две зеленоватых звездочки, засверкали фосфорическим блеском два глаза. Послышалось нечто вроде бурчанья вместе с громким скрежетом зубов.

Выделяясь на диске луны, появился силуэт большой кошки, длинной и гибкой, с выгнутой спиной. Скорее скользя, чем ступая, хищник вышел из тростников.

Он уже собирался начать свой ужин, как раздались, почти слившиеся в один, два выстрела. Брассер и капрал выстрелили одновременно. Леопард с яростным рычанием сделал фантастический прыжок. Но он упал тут же, на месте, с перебитым спинным хребтом.

Скребя землю когтями, с разинутой пастью, оскаленными зубами и взъерошенными усами, он был поразительно похож на разозлившуюся кошку. Но на кошку в два метра длиной!

Брассер, не теряя времени, метким выстрелом прикончил смертельно раненого зверя. Пуля пронизала его от плеча до зада. Могучая голова хищника, со ставшими стеклянными глазами и повисшим языком, опустилась на окровавленную землю. Еще несколько мгновений его бока вздымались, как кузнечный мех. Затем он издох.

Подошедший к нему белый ткнул ногой неподвижно лежавшего зверя.

— Хороша штучка! — сказал он Бонни. — Теперь я понимаю, что он унес эту несчастную Афую, как перышко. И в конце концов все-таки погиб!

Затем, взглянув с чувством удовлетворения на красивую светло-желтую шкуру, с розовым отливом, испещренную черными пятнами, и на видневшиеся из-под красноватого языка блестящие клыки, он добавил в виде надгробного слова: — Из этого выйдет прекрасный ковер для Биби!..