Сафари

Утром, копаясь в ожидании Пэта в ворохе старых журналов и случайных книг, забытых постояльцами, я наткнулся на потрепанный томик дневников последнего путешествия Ливингстона. Оказывается, незадолго до своей кончины великий шотландец побывал и в этих местах. Район тогда был густо заселен, на реке Луфубе существовали мосты, на пути попадалось множество деревень. Но что самое интересное, — во всех окрестных селениях плавили металл. Богатый болотными рудами край — от южного берега Танганьики до топей озера Бангвеулу — еще в середине прошлого века славился своими кузнецами. «На том берегу (Луфубы — С. К.) мы нашли три деревни с множеством железоплавильных печей», — записал Ливингстон в дневнике 26 декабря 1872 года. А в записи от 12 января снова: «По дороге миновали горные разработки хорошей железной руды».

— Интересно, осталось ли что-нибудь от этой древней культуры до наших дней? — подумал я и уже было собрался обратиться с этим вопросом к Стэну, когда над озером, прямо из-за Богини Лиембо, показался вертолет. Он пролетел над стадом совершенно не прореагировавших на него слонов, сделал круг над лагерем и пошел на посадку. Мне хотелось надеяться, что это был не неожиданный миллионер, а Пэт.

Надежды сбылись. Пэт очень спешил, но пообедать остался и за столом, вняв уговорам Бэлы, согласился променять пару ящиков с ядами на журналиста.

Сейчас Пэт собирался сделать очередной облет Мверу-Вантипы, а затем лететь в Мансу, центр провинции Луапула, согласовывать с местным начальством меры по борьбе с саранчой. Все путешествие должно было занять дней пять.

Мифический пожиратель бегемотов

Летели мы низко, но ничего интересного не видели. Между заповедниками Сумбу и Мверу простирается красная однообразная пустошь. Границы «болотного парка» отмечены самой природой: краснозем неожиданно сменяется черным месивом болотных почв, редкие кустарники — зеленью осок и блюдцами темной стоячей воды. Кое-где торчат однобокие корявые деревья, почти лишенные листвы, но сплошь увешанные фестонами лишайников, которые окутывают стволы серо-белым одеялом и свисают с ветвей в виде длинных лохмотьев, развевающихся на ветру. Очень много деревьев повалено. Но животных, если не считать нескольких буйволов, не попадалось.

Я спрашиваю Пэта, что охраняется в этом безжизненном болоте.

— Скорее всего миф. Когда смотришь на этот хаос воды и осоки, кажется, что здесь самое подходящее место для бегемотов, Кругом их всюду много — ив Танганьике, и в Мверу. Но в Вантипе, где нет ни людей, ни хищников, так же как и в озере Бангвеулу, окруженном гигантским поясом болот, бегемоты почему-то не живут. Спросите у любого из местных африканцев, что тому причиной, и они с уверенностью ответят: чимпекве. Это какое-то легендарное существо, которое, как уверяют местные жители, обитает в болотах и поедает бегемотов.

— Но неужели четыре года летая над этими болотами, вы ни разу не напали на следы такого крупного животного, которое может одолеть бегемота? — спросил я.

— Я не могу утверждать, что видел его, хотя несколько раз у восточного берега Бангвеулу с воздуха преследовал какое-то не вполне понятное существо. Батва, которые живут в топях Бангвеулу, вырезают из дерева примитивные изображения чимпекве, которому поклоняются. Они уверяют, что животное это напоминает молодого носорога, но волосатое, с длинной шеей.

— Всегда ли так безжизненно выглядит этот «болотный заповедник?»

— Нет. В сухой сезон, когда кругом пересыхают реки, здесь собираются огромные стада слонов. Пожалуй, нигде в Замбии их не бывает так много. Увеличиваются и стада буйволов. И буйволы и слоны без страха ходят по топям Вантипа, откармливают здесь свой молодняк. А вот бегемоты не приживаются. Заинтересовавшись слухами о чимпекве, я вскоре после своего приезда на борьбу с саранчой подговорил двух друзей, и мы провернули одно дело: перевезли из соседнего заповедника Лусенга в Вантипу четырех молодых гиппопотамов. Тогда я как раз все время летал над озером. Бегемоты преспокойно паслись восемь дней вблизи того места, где мы их выпустили. Но на девятый день один из них пропал, а в течение следующей недели я потерял из виду и остальных. Это были два самца и две самки. Так что если они выжили, то должны бы уже начать размножаться.

Мы долетели до тех мест, где Пэт собирался проводить свои наблюдения за саранчой. Он прервал разговор и начал отмечать что-то на карте.

Много позже, в Найроби, я прочитал записки Г. Шомбурга, знаменитого охотника и пытливого исследователя загадок животного мира Африки. Это он открыл в Либерии карликового бегемота, и это ему никто тогда не поверил.

Г. Шомбург писал:

«Когда в 1907 году я впервые охотился близ озера Бангвеулу, мне показалось странным, что у его болотистого восточного берега совсем не водятся бегемоты: у западного же берега встречаются, правда, небольшими стадами.