Сафари

Я заговорил об этом с местными жителями. Они мне рассказали, что в озере обитает зверь, пожирающий бегемотов. Сообщили мне и название этого таинственного хищника. Но когда я попросил его повторить и захотел получить о нем более подробные сведения, обычно словоохотливые африканцы будто воды в рот набрали. Впоследствии я не раз пытался завести беседу о таинственном обитателе озера, но мне так и не удавалось вновь услышать его название, на которое я в свое время не обратил внимания. Мне только подтвердили, что водяной зверь пожирает бегемотов, хотя и уступает им в размерах… Существует ли он еще? Или вымер за эти годы? А может быть, его не было уже и тогда, когда я впервые о нем услышал? Относится ли он к ящерам, о которых рассказывают в других частях Африки?»

Эти вопросы, поставленные пятьдесят лет назад, так и остались без ответа. Но ничем не опровергнутый и в то же время никем не доказанный миф о чимпекве все еще живет…

Первая встреча с африканским металлом

К вечеру мы долетели до Кавамбвы, одного из районных центров провинции Луапула, а точнее, перекрестка шести дорог-троп, которые сходятся сюда со всех концов этой огромной, только начинающей пробуждаться от первобытного сна провинции Замбии. Попасть сюда из столицы по суше невозможно из-за бездорожья. Города Медного пояса вроде бы и близко отсюда, но между ними и Луапулой в замбийскую территорию глубоко вдаются земли ДРК. Чтобы проехать из одного района Замбии в другой, надо иметь конголезскую визу. А получить ее опять-таки можно лишь в недосягаемой столице.

Помню, я как-то попал в Лусаку, когда в Замбии проходили выборы. Вся страна три дня ждала итогов голосования в двух избирательных округах Луапулы. Из-за этого на три дня задерживалось подведение итогов выборов во всей республике и формирование правительства. Оказалось, что где-то пирогу, на которой везли в центр урны с бюллетенями, перевернул крокодил. Где-то полицейский джип с документами увяз в трясине, и его не могли найти на протяжении целых суток. Именно Луапулу имели в виду на одной из конференций правящей партии ЮНИП, где говорили, что есть еще в стране отдельные деревни, жители которых «до сих пор не знают, что Замбия добилась ликвидации колониализма».

Но в Кавамбве сходятся шесть дорог, вернее, шесть разбитых, едва проезжих троп. И это делает Кавамбву не только районным, но и торговым центром. Сюда на рынок стекаются товары со всех окрестных деревень.

Потратив на рынке не так уж много времени, я наконец нашел то, что искал. Степенные старики разложили под деревом мотыги, топоры, копья. Эти нехитрые орудия земледельцев и охотников не редкость на деревенском рынке. Но то, что мне везде попадалось до сих пор, было либо заводского изготовления, либо сделанное на месте, но из привозного металла. Внушительных размеров кинжалы и наконечники для копий, которые туристы в Танзании и Кении за немалые деньги покупают у масаев как «традиционное старое оружие», делают в городах кикуйю. Материалом для них служат автомобильные рессоры. Такое «старое оружие» всегда предательски блестит и по качеству металла почему-то мало отличается от шведских марок стали.

Но здесь у копий и мотыг цвет был тускло-черный, металл не обработан, весь в кавернах, с изломами.

Я попросил полицейского быть переводчиком. Старики рассказали, что льют металл из мотапо — руды, которую достают со дна речушек, текущих где-то к югу от Бангвеулу. Раньше этим ремеслом жило много деревень, но сейчас молодежь не хочет учиться такому сложному делу. Да и прибыли оно дает мало. Крестьяне предпочитают покупать мотыги в лавках, там они дороже, но прочнее. На копья тоже спрос мал, потому что охота на крупного зверя почти кругом запрещена, а воевать перестали. Поэтому кузнечным делом по старинке занимаются лишь одиночки, которые время от времени через посредников присылают им, старикам, свои изделия.

Значит, «железный промысел», о котором писал Ливингстон, еще не совсем забыт. Я попросил полицейского спросить, как добраться до деревень, где плавят мотапо. Но старики толком ничего не объяснили. Они говорили, что кузнецы живут среди болот Бангвеулу, где-то между деревнями Калиманкунде и Бвалья Мпондо.

Уже в самолете, направляясь к озеру Мофве, которое решил по пути исследовать Пэт, я нашел на его картах эти деревни. Они находились в самом центре огромного пятна, заштрихованного голубыми черточками болот. Но я подумал, что раз оттуда на далекий рынок Кавамбвы попадают копья и мотыги, значит, туда все-таки можно добраться.

Пэт толкает меня и пальцем показывает вниз. Между нами и землей (а вернее, водой) летит гигантское полчище саранчи. Пятно впереди, которое поначалу показалось мне облачком, вскоре тоже оказалось стаей.