Сага о бескрылых (СИ)

— Знаешь, хозяин, все как-то иначе намечалось, покрасивее, — прошептала оборотень. — Мысли у нашего нового Мудрейшего великие, а как их в жизнь превращать, ющец его знает. Какой такой поединок? Мне что, вечно, здесь в вонище дожидаться? Или выйти, да и дело сделать?

— Не подзаглотничай… — Укс замолк — по лестнице кто-то торопливо спускался, на голову шпионам сыпалась пыль. Шаги стихли, десятник прошептал: — Наверное, поединок будет, как в старину было заведено. Потом Аннисис сигнал даст.

— Ну, да, он, ублёвок, непременно сюда поссать спустится, заодно и скомандует. Давай, хозяин, во дворец за пивом сходим. Прогуляемся, по кружечке пропустим прохладненького. Без пива здесь все равно не начнут.

— Нет уж, подождем. Но не здесь. Слишком подозрительно выглядим. На второй этаж поднимемся, там, вроде, пусто.

— Ох, даже не знаю. Я-то здесь по службе, а ты, горожанин драный, меня вообще компрометируешь, ишь пристроился.

Укс взял за шею усмехающуюся оборотниху — опять в бабу без возраста обратилась, словно знала что не раздражает в таком обличии:

— Не дури. Потом развлечешься.

— Ловлю на слове, — перед десятником вновь стоял слуга в дворцовом хитоне.

На втором этаже, и, правда, было пусто. Сложенный кое-как камень для ремонта, рассохшиеся балки, древняя бочка. С площадкинаверху доносился разговор, но разобрать смысл было трудно. Шпионы отошли подальше от шаткой лестницы, встали под прикрытием растрескавшейся перегородки, рядом оказалось окно с видом на пристань и бухту.

— О, да тут за место по пять «корон» брать можно. Вид как на орхестру, — заметила оборотень.

— Ты была в театре? — изумился Укс.

— Была, наверное. Точно не помню. Нет, это не жизнь, хозяин. Теперь вот меня, прилежного Мелантия, со службы с позором изгонят, а может, и вовсе запорют. Прощай пиво, объедки царские и завистливый почет соседей. А все во славу Слову. На какие жертвы идти приходится! — Лоуд горестно вздохнула.

Укс, не отвечая пустой болтовне, осторожно прошелся по полуразрушенным комнатам. Отыскал сломанный черенок лопаты, забытое зубило — славный арсенал.

— Эй, хозяин, зудят, — прошептала Лоуд.

— Да они все время зудят, — буркнул десятник, привыкший к перекличке сигнальных рогов на пристанях.

— Сейчас лодка идет с тряпками, — сообщила оборотень.

К причалам действительно подходила лодка с двумя огромными знаменами Храма. Ее приветствовали дружными воплями с крыш и улиц: горожан истомило долгое ожидание. Лодка, между тем, гребла не к причалу, а к выдвинутой впереди строя хиссийских кораблей барке — плоскодонному суденышку шагов в пятнадцать длиной.

— Арена? Но зачем им поединок? — пробурчал Укс. — Кто бы ни победил, Храму отступать некуда.

— Как «зачем»? — возмутилась Лоуд. — Интересно же. Люди тупые-тупые, но иной раз поразвлечься умеют.

Десятник отмахнулся — нужно было понять, зачем царь и новый Мудрейший о старинном обычае вспомнили. Тянет время Аннисис? Уже вечер, скоро час нэка придет, братья в неистовство впадать начнут…

— Ой, красавец какой! — возликовала оборотень, любуясь спускающимся с пристани в лодку героем. — Смотри ляжки какие!

Укс продекламировал:

Вышел вперед из хиссийских рядов Парис крепкозадый,

Со шкурой пантеры и в панцире ярком на торсе могучем,

С острым мечом. Колебал он в длани копье, завершенное

Жалом стальным, всех храбрейших врагов устрашившим.

Только увидеть успел восхищенный Мелантий то толстое чудо…

— Что, правда? А где шкура? И кто такой этот Парис?

— Не знаю. Сгнила, наверное, давно та шкура, — мрачно заметил Укс.

Лодки уже подгребали к плавучему ристалищу. Бойцы поднялись на палубу барки одновременно: порт разразился бурными криками, чуть позже донесся рев Храмового флота:

— Слово!!!

— Хиссис!!! — не уступали горожане.

Оборотень на миг обернулась:

— Вот это да! Ты только глянь, хозяин!

Громоподобный рев перекатывался над бухтой, эхом отдавался от обрывов — Укс встревожено глянул на потолок — не развалился бы Морской дворец.

Стояли на барке два воина: хиссийский крепыш в благородно сияющем шлеме, чеканных панцире и поножах. Завитые волосы ниспадали из-под шлема, рассыпались по плечам, круглый парадный щит еще висел за плечами, перевязь меча украшало серебро, поза горделива, длинный наконечник копья блестел даже в пасмурном предвечерьи. У кормы стоял герой Храма: на голову выше противника, не в тунике, а моряцких штанах с наскоро зашитой дырой на колене; кожаный с бронзовыми бляхами панцирь, той же сюмбольской работы шлем надвинут на глаза, прямоугольный щит стоял у ноги, простое копье покачивалось в мускулистой руке. Меч, правда, был хорош, — северный,длинный.

— Мы за кого молим богов? — азартно уточнила неугомонная оборотниха. — Царский припёрок мне нравится с задницы, а у храмового симпатичные ручищи.

— Я за храмового. Хоть знаю, как его зовут, — машинально сказал десятник.