Сага о Кае Лютом

— Кровь, — пожал плечами жрец. — Нельзя прикладывать твариные кости к ранам. Сначала нужно, чтобы кожа заросла.

— А что Скиррессоны?

— Передали их конунгу. Гейр настоял. Рагнвальд ждет, когда ты придешь в себя, хочет суд устроить всем напоказ, уже созвал людей.

— Скажи, я готов.

Фродр согласно наклонил голову.

— И это… Ты говорил, что плата за знание — боль. Я заплатил немало. Сейчас сможешь ответить?

Жрец повернулся ко мне пустым глазом и едва заметно усмехнулся:

— Когда это я говорил, что можно расплатиться болью? За каждый вопрос своя цена. Тогда была боль. Нынче нужно совсем другое.

— Так скажи, что нужно! — хотел крикнуть я, но получилось лишь прохрипеть, а потом закашляться.

— Рано, — сказал Фродр и встал. — Пойду скажу, что ты готов к суду.

* * *

Я такое видел раньше. Всё уже было: и этот огромный зал с языками пламени в очаге посередине, и десятки уважаемых мужей, стоящих вдоль стен, и величественный конунг в злате и серебре, и даже гнездящаяся в теле боль и покрытая шкурами лавка, куда меня положили. Встревоженное лицо отца, злые ульверы рядом, звонкий голосок Вагна Акессона, который не мог замолкнуть даже на мгновение, хмурые шепотки созванных хёвдингов и ярлов.

Разве что прежде не было великана Стюрбьерна, возвышающегося над всеми, как огромная скала. Он подошел ко мне сразу, как я устроился на своем ложе, ласково поприветствовал и поблагодарил за переданную весть:

— Вот уж никак не ожидал, что сын Зигварда Безухого прибудет ко мне сам! Как я мог не откликнуться на его зов после такой чести? Ты давай побыстрее вставай на ноги! Будем вместе бить тварей!

От зычного голоса в голове загудело, но я был рад видеть Стюрбьерна. Уж не знаю, поможет ли его хирд Северным островам, но лишним точно не будет.

Последними ввели Скиррессонов, и они выглядели получше моего. Знать, Гейр всё же сдержал ульверов и не дал покалечить ублюдков. И я не знал, хорошо это или плохо. С одной стороны, Лопата не пошел против моего слова, так как я не успел ничего сказать, с другой — он взял и поворотил весь хирд так, как ему вздумалось. А ведь он только-только присоединился к нам! Впереди него не один я, но и Простодушный, и Вепрь, и Дометий… Если Гейр принудил их силой, тогда как мне оставлять его за своей спиной? Тут еще надо будет разбираться.

Перво-наперво Рагнвальд дал слово моему отцу. Эрлинг рассказал историю моей вражды с ярлом Скирре с самого начала: про разорение Растранда, про смерть Роальда, про Торкеля Мачту и про попытку похищения Фольмунда. Об этом уже говорилось на предыдущем суде, что был четыре зимы назад, кто-то слыхал о том, кто-то — нет. Потом отец поведал о нанятых хирдах, что перекрыли выход из Сторбаша, и об их смерти от рук нашего хирда. Дальше речь повел Харальд Прекрасноволосый. Он рассказал правду о смерти ярла Скирре, о причине своей мести и о гибели своих хирдманов.

— Мои люди пропадали не во время пьянок или отдыха, — добавил Харальд. — Они гибли во льдах, когда выслеживали тварей. Мы принесли весть о захвате Бриттланда, мы откликнулись на зов конунга и помогали биться с наступающей Бездной! Но мои люди погибли не в твариных когтях, а под пытками сыновей Скирре. Они прошли до конца тот путь, на который Кай Лютый лишь едва заступил.

Волей-неволей все присутствующие взглянули на меня. Я лишь криво усмехнулся. Харальд, оказывается, умел говорить красиво и убедительно.

Потом взял слово Магнус. Он поведал всем о моих заслугах, о силе хирдманов, которых я привел из дальних земель, о том, как именно ульверы дважды вызволили ярла Гейра и привезли весть о Бездне на его землях, о том, что мы вычистили два острова от тварей, и что Скиррессоны поймали меня в тот день, когда ульверы только вернулись после месячного похода.

Рагнвальд махнул рукой, и вперед выступил плюгавенький муж с пергаментом в руках. В тот раз я не понял, что это было такое, но сейчас уже знал, что конунг тоже держит человека, ведающего грамоту. Оно и не удивительно. Мало ли гостей из дальних земель приезжало к Рагнвальду?

— Ярл Логмар Скиррессон передал двадцать четыре воина, из которых трое — хельты, а остальные — хускарлы с шестой по девятую руны, — зачитал человечек.

— Я полагал, — заговорил Рагнвальд, — что столь малое число воинов связано с гибелью ярла Скирре вместе с большей частью его дружины, потому не настаивал на ином. А нынче выходит так, что ты, Логмар, приберег силы не для сражения с тварями, что несут беду на все Северные острова, а для кровной мести. Мести, которая началась с проступка твоего отца!

Скиррессон поднял голову и попытался что-то сказать, но Рагнвальд повысил голос и загрохотал на весь зал:

— Мне нет нужды слушать тебя. Я знаю всё, что ты скажешь. Месть за отца — твой долг! Это верно! Но ты забыл главное — у нас идет война! Ярл Гейр, каково наказание за межусобицу во время похода?

— Выжившего закопать заживо, — спокойно ответил Лопата и глянул на меня с легкой усмешкой.