Сага о Кае Лютом

Корабли разошлись по сторонам так, чтоб та тварь оказалась посередине. А что, если она вздумает ударить по драккару? Хотя… я только сейчас приметил, что все Флипповы сторхельты были раскиданы по разным судам: по одному на каждое. Видать, чтоб мелкие твари побоялись напасть на более сильного противника. Такое далеко не всегда помогает, тот же кабан будто и не видел рун Гейра, но на некоторых тварях может и сработать.

Флиппи подошел ко мне, наклонился и едва слышно спросил:

— А если я захочу передать весть своим хирдманам, они услышат?

Я покачал головой:

— Только если я ее передам. Я тут не простой волк, а вожак, и слышат лишь меня.

Дельфин легко кивнул, будто ничего другого и не ждал, махнул рукой, и тут же на корме нашего корабля застучал бодран, разгоняя утреннюю дымку и отдаваясь по всему морскому простору.

Выучка у флипповцев почти не уступала клетусовской. Тут же с вёсел поднялись определенные воины, вмиг разобрали короткие копья с широким острием, а на их место сели другие хирдманы. Три хельта на нашем корабле подготовили тяжелые гарпуны с цепями, приклепанными к их тупому концу. На других драккарах было то же самое. Что особенно чудно — тварь-то на месте не стояла, но корабли двигались так, чтобы она всё равно была меж ними. Нет, со стаей-то оно просто, ведь нынче все слышали, где Бездново чадо, а как они до меня с этим управлялись?

Флиппи скинул с себя всё лишнее, оставшись в одних лишь портках и нижней рубахе. На свои широкие плечи надел какие-то ремни с петлями, в петли вдел три коротких копья, четвертое взял в руку. И нырнул в ледяную воду.

Я сосредоточился на его огоньке и потому услышал его восторг, его радость от той свободы, которую давало море. Вот уж поистине Нарлов любимец! Я ощущал, как Флиппи легко двигался даже с деревянной ногой, как он скользил ко дну, где засела тварь. Он сделал круг над ней. Та затаилась, вжимаясь в ил. Бодран стучал ровно, спокойно, и гребцы ждали, подняв весла над водой.

Вдруг тварь рванула вперед, ловко извернулась так, чтоб оказаться прямо под Флиппи, и встопорщила иглы на спине, разом увеличившись раза в три. Только тогда Дельфин вогнал первое копье, сразу же отпрянул назад, вытащив второе. Тварь снова замерла, иглы медленно опустились, прилипая к ее коже. Рывок, кувырок, иглы! Копье вошло рыбине ближе к краю.

На этот раз тварь не остановилась. Она уложила иглы, метнулась в сторону… Бодран застучал быстрее. Флиппи нырнул глубже, подобрался к брюху твари, вбил в него третье копье и сразу пошел наверх. Разъяренная рыбина погналась за ним. Палочка билась о бодран, как крылья комара. Гарпунщики подняли свои тяжелые орудия, их широкие спины взбугрились мышцами.

Едва голова Флиппи показалась над водой, как бодран смолк, и зубчатые копья со всех трех кораблей полетели в воду. Два прошли мимо, и хельты шустро начали перебирать цепь, чтоб втянуть их обратно, а остальные застряли в твариной шкуре.

— Назад! — крикнул Дельфин.

Гребцы разом взмахнули веслами, корабли разошлись, гарпунные цепи натянулись, и я смог увидеть тварь своими глазами, а не через чужой дар. И хотя я уже представлял ее очертания, всё равно был немало удивлен. Бурое бугристое тело выглядело так, будто всплыл кусок дна с морской порослью и камнями, причем кусок неровный, случайный, искореженный и по бокам, и сверху, и снизу. Пасть? Глаза? Да я даже не мог отыскать плавники или хвост у этого уродца величиной с драккар.

— Копья!

К Флиппи тут же полетели копья, которые он ловил на лету. Одно было брошено второпях и должно было пройти сильно выше, но Дельфин ухитрился с места выскочить из воды так, что даже ступня мелькнула, перехватил его и ушел вниз. Одно за другим он вгонял копья в живот бьющейся твари. Лопнула одна цепь, дальний корабль медленно потянуло к рыбине, несмотря на усилия гребцов. Разошлась вторая цепь, разорванное кольцо с глухим стуком вошло в борт нашего драккара, и я даже смог разглядеть проглянувшее из доски железо, а хельта, что держал ту цепь, выбросило с корабля. Хельты бросили еще два гарпуна, те самые, что прошли мимо в первый раз.

Тварь висела в цепях, будто в паутине.

— Еще! Сами!

Толстые тяжелые копья, уже не с широким острием, а с длинным и узким, которым так удобно пробивать крепкие панцири и толстые шкуры, с басовитым свистом полетели в бугристую спину. Флиппи вгонял свои копья в брюхо твари, подныривая снизу.

Эх, сюда бы Энока! Он бы сразу сказал, куда надо бить. А так когда еще нащупаешь в этой громадине слабое место? Нельзя же ее всю истыкать копьями наугад?

Хотя Дельфин, видать, думал иначе. Когда на спине твари не осталось ни единого кусочка без копья, а море окрасилось в черный цвет, тварь наконец перестала рваться из цепей. Жизнь еще теплилась в ней, но уже едва-едва.