Сага о Хельги

– Да, мы тоже так думали, – ответил Торгейр и усмехнулся, – но тогда бы Рауд объявил нас трусами, а с нами вместе и ярла. Кто пойдет за ярлом, чьи люди не бьются за него? Так мы и разделились по дюжине людей на корабль. И мы были на соседних кораблях с Бьёрном и твоими людьми, Кетиль. Всего у нас было три дюжины кораблей, но из них только одиннадцать были с двадцатью парами весел и больше. Остальные были и с шестнадцатью, а то и вовсе с дюжиной. И только корабль самого Рауда был под стать ему самому. С тридцатью парами весел и высокими бортами. А на носу у него была позолоченная голова дракона. Такого нет ни у кого в Норвегии.

– А что за люди были у Рауда на корабле? – спросил Гудбранд.

– На свой корабль Рауд взял только людей из своей усадьбы и соседей, – ответил Торгейр. – Не все из них были бывалыми воинами, хотя многие ходили в походы с Раудом в земли англов и франков. Но были и совсем юнцы, которых Рауд взял к себе на борт, чтобы польстить их отцам. И все мы поплыли на юг. Рауд был впереди всех, а за ним был корабль Оленя – тоже не маленький – с двумя дюжинами пар весел. И когда показались корабли Олафа, то Рауд и Олень встали посредине, а все остальные корабли встали у них по бокам.

– Так они оказались зажаты в середине строя, и уже не их доблесть решала исход битвы? – спросил Кетиль.

– Да, – согласился Торгейр, – так и случилось. Когда бонды увидели корабли Олафа, и среди них восемь больших, их пыл начал угасать. Олаф разорвал наш строй, и с его высоких бортов в нас летели стрелы и копья. Тут кое-кто из бондов стал поворачивать корабли и плыть к берегу, и наши люди не могли им помешать. И с полдюжины кораблей ушли, даже не пустив по стреле. Так края нашего строя поредели, и люди Олафа окружили нас, в середине, со всех сторон.

– И вам пришлось биться с двумя воинами каждому? – спросил Хельги.

– С двумя, а то и с четырьмя. Люди Олафа убивали бондов, как жертвенных козлов, будто те и не сопротивлялись. И скоро наши палубы были пусты, словно красные волны смыли за борт всех наших воинов. Тогда бонды на оставшихся кораблях повернулись спиной к врагу и стали прорываться к берегу. Рауд на своем корабле прошел сквозь строй Олафа и ушел на север, а мы перешли с пяти кораблей на один и продолжали биться, хотя со всех сторон вокруг нас были враги. Торир Уппландец крикнул, что это его вина, что мы бьемся одни, и велел нам спасать свои жизни, чтобы дальше служить ярлу. А сам он схватил топор и кинулся в гущу схватки. Живым оттуда он уже не вышел. Мы бросились за борт, благодаря богов за то, что на нас были кольчуги и мы быстро ушли под воду, так что копья и стрелы, которыми нас осыпали, ранили только нескольких. Под водой, кто успел, снял с себя доспехи, а кто не успел, тот уже гуляет по палатам Ран. А потом мы плыли к берегу что было сил. Мы думали, что Олаф пошлет кого-то, чтобы добить нас, но, видать, ему было недосуг – он гнался за кораблем Торира Оленя.

– Кто же собрал вас? – спросил Гудбранд.

– Я собрал тех людей, кто добрался до берега вплавь, а Ратибор – тех, что оказались на кораблях бондов, когда те бежали из битвы. У меня оказалось четыре дюжины людей, а у него – девять. Твой брат, – Торгейр повернулся к Хельги, – храбро бился, пока стрела не ударила его в бок. Но рана была неглубока, и он смог плыть, а когда он устал, то мы по очереди поддерживали его над водой.

– Что же стало с Раудом и Оленем? – спросил Кетиль.

– Про Рауда я слышал, что он ушел к себе в Соленый залив, а Торир высадился на берег со своими людьми и стал строить стену щитов. Он сказал, что на море им не повезло, потому как у Олафа слишком большие корабли. Но теперь-то они смогут показать сыну Трюггви, на что годятся северяне. Однако Олаф высадился за ним, а с ним – столько могучих воинов, что стена рассыпалась от одного их вида, а Торир пустился бежать. Только далеко он не ушел. Олаф натравил на него свою собаку и крикнул ей: «Держи оленя!» Собака догнала Торира, он поднял руку, чтобы ее ударить, и тут Олаф метнул копье, которое попало Ториру в один бок, а вышло из другого. Так он умер. А все еще долго смеялись, вспоминая шутку Олафа и пересказывая ее друг другу, потому как редко слова приходятся так к месту. Так что и берег с той поры стали называть Оленьим, хотя оленей там даже дряхлые старики уже не упомнят.

Гудбранд посмотрел на остальных:

– Если бы мы не послали людей Рауду и Ториру, то это нам пришлось бы смотреть снизу вверх на корабли Олафа. Только боги знают, смогли бы мы устоять или нет.

– Если бы на кораблях была бы вся дружина ярла Эйрика, то мы могли бы захватить несколько кораблей Олафа, хотя вряд ли боги бы даровали нам победу, – сказал Торгейр. Но с бондами, привычными к тому, чтобы сеять хлеб, а не держать в руках меч, нам не стоило рассчитывать на удачу.

– Гнался ли за вами Олаф? – спросил Кетиль.

– И что же случилось с Раудом Сильным? – задал вопрос Хельги.