Сага о Хельги

Со всех сторон послышались крики. Олаф снова посмотрел на ярла Эйрика. Тот наклонился к нему и тихо сказал:

– Как ты думаешь, конунг, кого она выберет? Не тебя ли?

Девушка также не отрываясь смотрела на Олафа. Среди воинов прошел тихий ропот. Видно было, что многие не отказались бы, если бы она выбрала их. Да только не у многих было пять марок серебра.

Арн подмигнул Олафу. Тот встал и сказал:

– Что же, дочь жреца, мои воины бились отважно и заслужили небольшое развлечение. Я сам заплачу за тебя пять марок из своей доли, а ты выбери из нас лучшего.

Кетиль тихо сказал Хельги, который смотрел на торг во все глаза:

– По части торговли у конунга Олафа голова работает лучше, чем по части походов за добычей.

Хельги покачал головой, показав, что не понял, и Кетиль объяснил:

– Если она выберет его, то он заплатит пять марок вместо по меньшей мере десяти, которые бы за нее дали. А если нет – то он наградит кого-то из воинов и прослывет щедрым вождем. Но вижу я, как она на него смотрит. И ему не стоит опасаться за свое серебро.

Воины вокруг одобрительно закричали, и даже те, кто сидел у костров, начали собираться к месту торга. Кто-то плеснул себе в лицо воды и пригладил волосы, кто-то снял рубаху, чтобы стали видны шрамы, полученные в боях.

Арн приказал всем выстроиться в широкий круг, чтобы каждого, кто хотел, чтобы его выбрали, было хорошо видно. И воины сходились к месту состязания ото всех кораблей. Даже Рагнар направился было туда, но потом сел на место:

– Хотя моя слава обгоняет многих, но молодым девушкам не нужны лысые, – пробормотал он под нос.

Кетиль, который не тронулся с места, ответил:

– Надень шлем, так ты будешь казаться еще грознее и могущественнее, о Рагнар, любимец вендских женщин!

Рагнар сплюнул:

– А почему это вы с Хельги не идете? Не отрубили ли вам чего-нибудь лишнего у ворот вчера утром?

Хельги покраснел, а Кетиль ответил:

– Тому, кто отважен, не надо гоняться за славой, она сама найдет его. Так же и с женщинами. – И он продолжил есть похлебку.

Хельги тоже отвернулся:

– Мне надо, чтобы меня выбрала Ингрид, а не какая-то вендская колдунья. – Но видно было, что нелегко ему отвести взгляд от того, что происходило у палатки вождей.

В это время девушка начала обходить круг воинов, которые стучали кулаками в грудь и рассказывали ей о своих доблестях и о том, как они смогут ее ублажить. Но она, хотя и шла медленно, но ни разу не остановилась ни перед кем, пока не поравнялась с сидящим Олафом. Тот сглотнул, и видно было, что он в нетерпении ждет, как она назовет его имя.

Девушка еще раз посмотрела Олафу в глаза и сказала:

– Я Эдла, дочь верховного жреца Святовита, не вижу здесь мужчину, который среди вас вчера был лучшим воином.

Олаф поперхнулся, а Арн сказал:

– Если ты хочешь нас обмануть, то у тебя ничего не выйдет. Ты должна выбрать кого-то из воинов, которых ты видишь здесь.

– Я Эдла, и я не нарушаю своего слова. Я сказала, что не вижу среди вас того, кого хочу выбрать. – Она еще раз обвела всех взглядом. – Хельги Скальд сын Торбранда, выйди, чтобы я могла тебя увидеть!

Раздался громкий рев сотен воинов. Олаф хотел вскочить, но ярл Эйрик удержал его:

– Ты дал слово, конунг. И хотя девка хитра как змея, его придется держать. Гудбранд Белый потом расскажет нам, откуда она его знает…

Олаф справился с собой и величественно встал. Он расправил плечи и крикнул:

– Хельги сын Торбранда, выйди! Тебя выбрала Эдла, дочь жреца Свентовита!

Воины расступились перед Хельги, который как во сне вышел на середину круга.

– Слово конунга – закон, – сказал Олаф. – Забирай ее, она твоя. Я заплатил за нее пять марок серебра.

Все молчали, когда Эдла подошла к Хельги, взяла его за руку и повела за собой сквозь толпу ухмыляющихся и подбадривающих Хельги криками воинов.

Они вышли в дюны, и Эдла первый раз повернулась к Хельги:

– Дай мне свой плащ, не пристало мне ходить в одной рубахе.

Хельги молча снял плащ, и она закуталась в него. Потом она снова взяла его за руку и повела вдоль берега прочь от их стоянки. Хельги порывался что-то сказать, но замолкал. Тогда Эдла заметила:

– С мечом в руке ты был более разговорчивым, или ты боишься меня теперь больше, чем тогда, когда у меня был нож?

– Я боюсь только того, что ты снова попытаешься убежать, а мне обидно было бы упустить что-то, за что заплатил сам конунг свеев, – ответил Хельги.

– Мне некуда бежать на этом острове. С тобой мне спокойнее, чем если бы я бродила в темноте, опасаясь, что меня найдет кто-то из ваших воинов или из жителей здешних мест, что вряд ли многим лучше.

– Тогда почему ты не осталась с конунгом, с которым тебе было бы еще спокойнее? – спросил Хельги.

– Ваш конунг еще слишком молод, чтобы ценить то, что достается даром, – сказала она, поворачивая к морю. – Хотя вода холодная, мне надо искупаться. На мне сажа от города, который вы сожгли, и пот и грязь от воинов, которые тащили меня, как овцу. Да и тебе, я думаю, стоит почаще мыться.