Сага о шпионской любви

…Наступает просветление, грезы рассыпаются битым хрусталем и становятся явью. Очнувшись, «КОНСТАНТИНОВ» приподнимается на руке и видит роскошное тело Ширин, которая, прижавшись к нему, спит с открытым ртом и рассыпанными по ковру волосами. Агент пытается разбудить ее, но она спит бесчувственным сном мертвецки пьяного человека, совершенно недосягаемая в своем наркотическом забытьи. Он вновь пытается разбудить свою возлюбленную, но ее глубоко обморочное состояние продолжается. Наконец она чуть приоткрывает глаза и кончиками пальцев гладит его плечо. Спохватившись, отдергивает руку, распахивает во всю ширь свои огромные глаза черного жемчуга и в панике спрашивает:

— Ари, где мы?!

— Успокойся, милая, я рядом, значит, неважно, где мы. Главное — мы вместе…

Про себя же «КОНСТАНТИНОВ» думает о том, как трудно будет ему играть роль на посту ГАИ, когда придется наблюдать беспомощность и смятение турчанки, попавшей в расставленные силки. И кем расставлены — им же самим! Какое вероломство, черт подери, какое глумление над доверившейся ему любимой женщиной! Нет-нет, это — пытка! А пошли бы вы все на…

Не в силах выдержать устремленного на него взгляда, светящегося безграничной любовью и нежностью, агент резко вскакивает и, пряча глаза, с наигранной беззаботностью выдавливает из себя:

— Ширин, дорогая, может быть, выпьем по бокалу шампанского?

Не дожидаясь ответа, грек наливает полный бокал и залпом выпивает, затем еще и еще. Это предусмотрено сценарием Казаченко — от «КОНСТАНТИНОВА» должно разить перегаром, когда их остановят на посту ГАИ. Но агент явно переборщил — злость на себя, на Казаченко, бессилие что-либо изменить он пытается утопить в вине.

— Ари, ты с ума сошел! Что с тобой, милый? Почему ты так пьешь? Ты меня уже не любишь?! — турчанка вскакивает и бросается в открытые объятия Аристотеля.

— Нет-нет, — вмиг захмелев от вина и аромата обнаженного женского тела, бормочет «КОНСТАНТИНОВ». — Совсем наоборот… Я пью потому, что слишком сильно влюбил себя в тебя! Прости, я не рассчитал силы и слишком влюбился. Даже больше, чем должен был…

— Ари, объясни, что значит «должен был»?! — Ширин всем телом прижимается к греку и пытается заглянуть ему в глаза. — Кому ты должен?!

«КОНСТАНТИНОВ» делает над собой усилие, к нему возвращается способность разумно рассуждать и действовать в соответствии с полученным заданием. К тому же он знает, что свидание если и не снимается на видеопленку, то уж наверняка под контролем «слухачей».

Вместо ответа Аристотель всем телом прижимается к женщине, прячет лицо в ее волосах и шепчет ей на ухо:

— Ширин, дорогая, мне становится совсем не по себе от одной только мысли, что нам когда-нибудь придется расстаться… Все это время, с момента нашей первой встречи, я только и делаю, что думаю о тебе, ищу выход из создавшегося положения и… не нахожу его! Если бы я был на двадцать лет моложе, все было бы проще…

— Что было бы проще?

— Все! Ради тебя я бы оставил службу, родину, друзей… Я бежал бы с тобой сломя голову хоть на край света. Мы могли бы устроиться в любой стране, у нас же с тобой на двоих целый десяток языков. Но мой возраст!

— Ари, твой возраст для меня не помеха. Мой муж старше меня на двадцать лет. Для меня достоинства мужчины прямо пропорциональны его возрасту, поверь…

— Ширин, люди, то есть женщины твоих лет, склонны смотреть на жизнь куда как более оптимистично, чем представители моей профессии и моего возраста. Мы, разведчики, все пессимисты. Начнем с того, как бы мне удалось выбраться из России? Да, у меня есть заграничный паспорт, и не один, но… Кто же мне позволит пересечь границу без разрешения моего начальства? С моим паспортом меня остановит первый же пограничник! Мы, разведчики, все на учете!

«КОНСТАНТИНОВ» подобрался к сердцевине намеченной генералом Казаченко темы: выяснить возможность заполучить через «ШЕХЕРЕЗАДУ» чистый бланк турецкого паспорта — и теперь умолк, ожидая ответной реакции.

— Ари, у нас говорят: «Если черная кошка сама приходит в чей-то дом, она приходит, чтобы отвести беду».

— Нет, Ширин! Если под черной кошкой ты имеешь в виду себя, то ты пришла, чтобы принести счастье, а не отвести беду! Проблемы у меня возникли с твоим появлением, поэтому давай договоримся: ты и заберешь беду, тобой принесенную, и принесешь счастье в мой дом, который со временем станет нашим…

— Нашим? Ты не ошибся, Ари? У нас может быть наш дом?!

При этом турчанка невольно перевела взгляд на лежащую подле ее ног сумочку.

«Опять диктофон! — догадался “КОНСТАНТИНОВ”, перехватив взгляд турчанки. — Как же, черт подери, он мне надоел! А ведь Казаченко о нем знает, а мне ничего до сих пор не сказал… Эх, Олег Юрьевич, Олег Юрьевич! Далеко тебе до моего генерала Карпова! Ну ладно, придет время — сочтемся!»