Сага о шпионской любви

— Ты упомянул французский Иностранный легион. Мне кажется, ты просто не знаешь, что этот легион — сборище выкидышей рода человеческого. Уголовники, стремящиеся уйти от правосудия, от наказания за совершенные ими тягчайшие преступления, за которые, как минимум, полагается пожизненное заключение. И это — в лучшем случае. Обычно под знаменами Иностранного легиона прячутся те, кому грозит смертная казнь. Пойми меня правильно, брат! Я не из праздного любопытства расспрашиваю тебя о Мустафе. Я беспокоюсь о тебе… Ладно, оставим эту тему. Пожалуй, я сам займусь этим загадочным метисом!

— Но ты же в Париж прибыл, как я понимаю, по своим шпионским делам, плюс жена… Когда уж тебе заниматься Мустафой?! Да и стоит ли? Откровенно говоря, Ари, в том, что он не бывший уголовник, я уверен на все сто процентов!

— Откуда такая уверенность?

— От жизненного опыта и знания людей. Мустафа — порядочный, надежный и не раз мною проверенный в делах человек. Заметь, в делах весьма щекотливых…

— Тогда давай, выкладывай все, пока женщины ушли на кухню…

— Ну, если ты настаиваешь, Ари, то слушай… Мустафа официально числится у меня охранником, а не официантом. Он — штатный сотрудник охранного бюро «Легионер». Но там ему платят гроши, вот он и подрабатывает у меня официантом.

— Получается, что он работает у тебя на двух должностях, так, Ага? Сколько же ты ему положил?

— Не много… Впрочем, основной его заработок — в чаевых. Поверь мне, Ари, это — общепринятая на Западе практика. Кроме того, он кормится здесь. Живет с нами на втором этаже, у него отдельная комната. Денег я с него ни за еду, ни за проживание не беру. Так что, думаю, обижаться ему не на что. Хотя, конечно, работа у него адская. Ну, представь, двенадцать часов на ногах. И, несмотря на то что зал у меня крошечный, за смену он, по моим подсчетам, проходит километров двадцать-тридцать. Да не прогулочным шагом с тросточкой в руках, а бегом с тяжеленными подносами. И так — через день. У него есть сменщик, француз Жюль, но тот часто болеет, так что Мустафе нередко приходится работать каждый день.

Мои клиенты, да и не только они, принимают его за алжирца. Скажу тебе по секрету: парижанки, посещающие «Акрополь», от Мустафы просто без ума. Некоторые приходят сюда только для того, чтобы с ним пофлиртовать, ну и, конечно, дают ему обильные чаевые. Общаясь с ними, Мустафа выучил французский, а проживая и работая с нами, он освоил греческий. Мустафа очень способный к языкам парень. Да и вообще он умница и очень хороший человек. Собирается скопить денег, чтобы открыть женский ресторан с греческой кухней. — Агамемнон раскатисто рассмеялся. — Наивный парень! Он думает, что сможет составить мне конкуренцию! К тому же он, как мне кажется, не скоро соберет нужную сумму для покупки какого-нибудь разорившегося или убыточного ресторана…

— Почему? — в один голос спросили Аристотель и вернувшаяся с кухни Ширин.

— Мустафа, чтобы поддерживать себя в боевой форме, дважды в неделю посещает спортклуб. Его любимый вид спорта — тхеквондо, у него очень высокий разряд, по-моему, «черный пояс» и какой-то «дан», я уж и не помню, какой именно. Кроме того, он ходит в тир, тренируется в стрельбе. У него даже боевой пистолет есть! Да, а вы что думали? Занятия в спортзале и в тире обходятся ему в копеечку, так что, как говорится, «не до жиру — быть бы живу!» — подвел итог Ага.

— А как к этому относится его жена? — проявила интерес Ширин.

— Он не женат…

— Такой красавец, и не женат?! А как же он обходится без женского пола? — настаивала турчанка.

— В Париже с этим проблем нет — столько продажных женщин, столько публичных домов! У меня есть подозрение, что именно там он успокаивает свою плоть и удовлетворяет голод по женскому обществу. А в общем, не знаю! — замахал руками Агамемнон. — Я с ним на эту тему не говорил, да и, вообще, не мое это дело… Хотя, помнится, однажды он привел сюда какую-то девчушку, то ли танцовщицу, то ли стриптизершу из «Мулен Руж». Ну та была красавица, фотомодель! Через некоторое время девочка стала приходить сюда каждый раз, когда работал Мустафа. Устроится где-нибудь в дальнем углу, закажет бокал ретсины и чашку кофе по-турецки и сидит так до обеда, не сводя глаз с Мустафы. А он даже не подойдет к ней, хотя до полудня у меня обычно очень мало посетителей. А вечером они встречаться не могли, так как она была занята в вечернем мюзикле «Мулен Руж». Вот так месяца три и продолжалась их, с позволения сказать, любовь. А потом девочка перестала приходить… Не знаю, что между ними произошло, не вникал я в их отношения…

— Вот это уже выглядит странно — уж мне ли не знать, какой ты, Ага, дотошный и любопытный, тебе до всего есть дело! — подначил брата Аристотель.

Видя, что Агамемнон не собирается поддаваться на провокацию, Аристотель попытался развить ранее затронутую тему.

— А что делал твой Мустафа в прошлом? Может быть, перед тем как воевать, он играл в каком-нибудь театре? А что? Я, например, вижу его в роли Отелло. Внешне, во всяком случае, он подходит на эту роль…