Сага о шпионской любви

В связи с изложенным послу Соединенных Штатов Америки в Москве заявлен решительный протест, в котором подчеркнуто, что деятельность «лжедипломата» не способствует развитию отношений двух стран.

— По-моему, не Аллаха, а ФСБ надо благодарить, — возвращая газету, произнес Аристотель, — ближайшие года два-три мы можем чувствовать себя в полной безопасности…

— Почему только два-три года? — с беспокойством спросила Ширин.

— Потому что именно столько длится карантин для американских разведчиков, провалившихся за границей. В течение этого срока они отсиживаются на «ферме» — в штаб-квартире ЦРУ в Лэнгли, — не имея права выезжать в загранкомандировки. Если, конечно, их после проведенного служебного расследования не увольняют из ЦРУ.

В любом случае, милая, кто знает, где мы с тобой будем через два-три года… Может быть, далеко от Парижа, в какой-нибудь экзотической стране, а Селлерс к тому времени может погибнуть в автомобильной катастрофе, как знать? Выше нос, милая, мы все преодолеем, если будем вместе!

Глава четвертая. Блицбросок в Москву

Через неделю после кровавого инцидента, когда Аристотель и Ганнибал остались наедине, грек с загадочным видом обратился к другу по-русски:

— Мустафа, у меня к тебе две хороших новости. С которой начать?

— То есть? — сбитый с толку формой обращения, спросил Ганнибал — ведь грек наедине с ним всегда называл его собственным именем. — Я вас не понял, шеф!

— Ты не ответил на мой вопрос! Итак, с какой из новостей начать? Предупреждаю, дело в обоих случаях не весть какое сложное, но вместе с тем достаточно ответственное и… рисковое. Ты как? Готов?

— Аристотель Константинович, пока вы будете говорить загадками и интриговать, что свойственно вашей манере общения с людьми, я не смогу ответить ни на один ваш вопрос! В чем дело?! — запальчиво ответил Ганнибал.

— Спасибо за откровенность, дружище, кажется, я действительно переборщил! В общем, так. Тебя в качестве личного шофера берет к себе посол… Ну, как тебе первая новость?

— А как же быть с «Акрополем»? Агамемнон, наверняка, будет недоволен моим уходом!

— Стоп-стоп! Не гони лошадей! Чей брат Агамемнон? Твой или мой?

— Твой…

— Так вот, Ганнибал, если он — мой брат, то и согласовывать вопросы твоего трудоустройства не твоя — моя забота, понял?! — все более распаляясь, воскликнул Аристотель. — У меня складывается впечатление, что ты из сотрудника КГБ решил превратиться в профессионального официанта, так, что ли?!

— Нет, почему же?!

— Нет? Тогда слушай мой приказ! После отъезда в Турцию водителя посла ты поступаешь в распоряжение его превосходительства! И нечего мне тут розовые слюни пускать. Пора заняться делом и стараться как можно ближе находиться к секретоносителям, коим и является посол Турции в Париже, как и его окружение! Вопросы есть?

Аристотель, удовлетворенный сыгранной ролью в первом акте спектакля, сделал вид, что сменил гнев на милость. Положив руку на плечо друга, прошептал по-русски:

— Но это отнюдь не все новости. Есть вещи и посерьезней… И вот тут мне без твоей помощи не обойтись, дружище! Значит, так, сообщаю тебе как своему соратнику. Готовясь принять дела от убывающего на родину коменданта посольства, я как разведчик, первым делом поинтересовался, как обстоят дела с расходованием спирта у нашего шифровальщика…

— А при чем тут спирт? — недоумению Ганнибала не было предела.

— Да при том, дорогой мой несмышленыш! Чистым, 96-процентным спиртом обрабатываются все криптографические машины, находящиеся в ведении нашего шифровальщика Аслана. Я выяснил, что перерасход спирта за год составил 24 литра! Это — два литра в месяц, ты понял?

— Ну и что? Аслан мог нечаянно пролить спирт, мог просто не рассчитать нужный объем для обработки шифровальных агрегатов, да мало ли…

— В том-то все и дело, что нет! Он его использовал не по назначению…

— Неужели пил эту гадость?!

— Так точно, Ганнибал, он его употреблял внутрь, что по законам шариата карается очень строго, уж не говоря о том, чем он рисковал как криптограф, если бы обнаружилось, что он пьет! Это — конец ему и его семье! Аслана предали бы военно-полевому суду, а затем подвергли четвертованию, а семья сгнила бы в нищете! Выбрав удобный момент, я по душам поговорил с Асланом, заранее предупредив его, что разговор носит сугубо конфиденциальный характер и никто о нем знать не будет… И ты знаешь, он как на духу признался мне, что является бытовым алкоголиком. Впрочем, он уже приготовился к тому, что рано или поздно его разоблачат. Поэтому он переводил каждый месяц энную сумму из своего жалования на счет своей семьи в турецком банке… Я поинтересовался, что же это за деньги, которыми он собирается обеспечить свою семью в случае разоблачения. Оказалось — смехотворная сумма, которой не хватит даже на полгода безбедного проживания семьи из шести человек… Кроме того, я объяснил ему, что вслед за его арестом все его авуары, находящиеся в банках, будут конфискованы, а его семья будет обречена на нищету.

Он согласился с моими доводами.