Сага об Эм, или постпубертатный анаморфоз (СИ)

Когда все было кончено, Геральт отвернулся от остекленевших разноцветных глаз, которые, казалось, до сих пор смотрят проницательно и осуждающе, убрал руки, скользкие от крови, и тяжело опустился на землю. Прошло немало времени, прежде чем он обратил внимание на неестественно большую луну, яркую, с серыми вкраплениями. Такой луны он еще не видел.

Возможно, в другой момент он счел бы ее даже красивой.

====== 6.13. ======

Комментарий к 6.13. Дорогой читатель, если ты долго ждал и расстраивался из-за этого, автор приносит свои извинения. Он не со зла. Работу мы закончим, не сомневайся, и, если удастся дальше писать свою ахинею, закрывая глаза ушами и отвлекая мозг конфетами и громкими звуками, то закончим очень даже скоро))

Автор прослушал множество композиций с ключевым словом “эпический”, если у тебя есть хорошая на примете, может пригодиться.

В общем, вот. Еще подправится.

Эми постепенно привыкала к жизни на корабле и его обитателям. Днем Фок, одноглазый опытный моряк с неизменной щепкой во рту, травил байки, а Малей делился с ней новыми знаниями об устройстве корабля и его особенностях, учил сложной стратегической игре на большой доске с фишками, запрещенной у него на родине. Эм долго не могла поверить, что именно из-за игры мальчик и был наказан, пока Керр, терпеливо отвечавший на ее вопросы по вечерам, не объяснил текущее положение дел. Тоталитарное общество, которым по сути и являлись местные королевства, не поощряло подданных на развитие интеллекта и непослушание, зато активно продвигало суеверия и страх, до такой степени, что изгои предпочитали погибнуть, нежели противиться «правилам». Девушка понимала, что правящий слой защищал себя от осложнений, и все же была глубоко возмущена подобным отношением к разумным существам, не хуже и не лучше тех, кто стоял у власти. С другой стороны, она также понимала, чем на самом деле чревато тщеславие и вера в уникальность — ложа чародеев, обманом и хитростью спровоцировавшая инцест, а после строившая планы на Цири, как на кусок залежалого мяса, была ярким примером тех, кто развивал интеллект в привычном понимании слова.

Как обычно, изгои мельтешили до насыщенного красками захода солнц, усиленно изображали деятельность, хватались за все, что попадалось под руку, чтобы не думать, не строить предположения. Эм уставилась на еще одну, помимо нее, белую ворону, а точнее – на двух белых ворон, покидающих верхнюю палубу: людей-жердей. Они всегда ходили парой, сцепив жилистые руки—крючья, и по их виду не было никакой возможности определить, какого они пола, возраста и вообще устройства.

Зная о том, что под кораблем находится бессчетное количество монстров, и между ней и этой клоакой стоит одно лишь мастерство Олгана, Эми привычным путем наведалась на корму корабля, проверила, что судно не оставляет при движении след. Если думать об этом путешествии, как об очередном испытании, которое скоро подойдет к концу, то оно почти не угнетает. И, раз уж оно скоро закончится, нужно успеть помочь этим несчастным, живущим во лжи. Или не нужно?.. Извечный вопрос: когда можно лезть в чужие дела, а когда - нет? И что делать, если не лезть не получается? Если бы Геральт был здесь, все было бы просто и понятно. Он бы знал, как лучше поступить.

Эми повернула к излюбленному месту с подстилкой, представляя, как он удивится ее рассказам, в особенности если сохранить очередность ее открытий об этом мире. Керр рассказывал о чудесных местах и растениях, о живой воде, цветке с острым шипом, который позволял путешествовать разуму, о большой штуке, похожей на птицу, меняющей форму и способной накрыть собой целые острова. От него Эми узнала, что магия здесь носит больше умозрительный характер, работает с тем, что есть, именно поэтому нужно уничтожать других для материи, чтобы создать что-то новое. Фаоли не могли дать такой масштаб. Значит, те, кто занимался истреблением изгоев, что-то строили? Эм пришла на ум страшная сказка про людоеда, построившего замок из останков съеденных им несчастных. В детстве братья часто пугали ее этой историей, обещали отдать чудовищу, если она не будет послушной. Как давно это было, как будто и не с ней.

Эми устроилась поудобнее, улыбнулась мяшке с фиолетовыми глазами — ее любимцу, ожидавшему на подстилке, и принялась гладить его по шелковистой голове и ушкам. Она никогда не была уверена, что это один и тот же человечек, поэтому все два десятка мяшек воспринимала как один добрый и ласковый организм.

Это стало ее любимым моментом: теплая ночь под черным куполом неба, испещренным яркими точками звезд и разноцветными туманностями, мяшка на коленях, как большой разумный мурлыкающий кот, успокаивающий, добрый, чистый. Надо дать ему, им, имена, но какие? Первый, второй, третий? .. И как потом различить?