Сага об Эм, или постпубертатный анаморфоз (СИ)

Яркие картинки, словно вспышки, сменяли одна другую, чередовались с бескрайней пустотой. Это было не путешествие, а блуждание, неосознанное, хаотичное. Эм больше не имела возможности размышлять, воспринимать, как раньше, выстраивать логические цепочки, нанизанные на слова. Остались только импульсы, которые невозможно было контролировать, анализировать, корректировать и направлять.

Образы перестали мельтешить, стали более постоянными и знакомыми. Очертания гор, лесов, речек, крыш домов, с высоты казавшихся игрушечными. Они сменились на заброшенный подземный город и темную пещеру с двигающимися стенами. Эм увидела трупы людей, раскиданных вокруг, обглоданных до неузнаваемости, проплыла дальше, туда, куда ее тянуло, к завалу, под которым остался еще один несчастный. Испорченная одежда погибшего, меч, сохранившаяся кисть руки тоже были знакомыми. Приблизившись почти вплотную, Эм внимательно сфокусировалась на изуродованном лице, белых спутавшихся волосах…

Внутри что-то оборвалось. Импульсы погасли. Эм застыла посреди побоища, постепенно приходя к осознанию, что движение стен было ничем иным, как скоплением примитивных многоногих существ.

И вдруг все закончилось. Ее вырвало наружу, понесло прочь. Земля стремительно удалялась, сменилась на тьму, перемежающуюся со слепящими вспышками света. Все сливалось в радиусе ее видимости в безумный неоднородный коридор, меняющий форму и структуру, в конце которого была… Она.

Эм с силой врезалась в свое тело, глубоко вздохнула, уперлась в зияющую яму вместо лица, заполненную сизым дымом, отползла назад и едва не заорала от ужаса. Яма зарастала, приобретая черты знакомого ей мужчины; серое облако струйками заплыло обратно, прячась в глазницах, за искусственными клубящимися радужками, направленными прямо на нее.

— Это был третий раз, — пробасил Корункан, глядя на нее, как на назойливое безобразное насекомое. — Сделай так, чтобы он был последним.

Девушка даже не поняла, что он сказал, помчавшись прочь со всех ног, не разбирая дороги. Геральт. Геральт погиб. Он был там, один против многих. Под завалом… Его… Ели…

Как долго ему пришлось страдать? Случилось ли это до? .. Как давно? ..

Его там бросили… Даже не похоронили…

Эм рухнула на колени. Ослепнув и оглохнув от горя, она стучала себя по лбу, пытаясь выбить последний чудовищный образ из головы. Это все неправда. Этого не было. Это галлюцинации. И ее здесь нет, и его там нет. Никого нигде нет… Больная фантазия, мираж. Все, что происходило после их с Геральтом расставания — одна большая ложь. Нет никаких старцев и черного зверя, нет других эльфов и миров, нет шрамов на лице, вертикальных зрачков и всего остального. Быть может, не было даже никакой поездки и обоза…

Нет. Отрицание, давно известный ей инструмент, не работало. Она знала, что это правда, где-то глубоко внутри. И знала гораздо раньше, чем увидела.

Жизнь постоянно била Эми по голове, запутывала галлюцинациями и призрачными возможностями, меняла ее то в одну, то в другую сторону, но гибель Геральта… Это был конец.

Девушка погладила ладонями мягкую траву, подняла голову к ничуть не изменившемуся небу и взвыла. Все было как обычно. Чужой мир, которого не существовало, он разлетелся на куски, а выглядел так же, как раньше. Разве он не знает, что случилось непоправимое?

Все потеряло смысл. «Ждать», «стремиться», «хотеть домой» стали пустыми словами, пустыми и безжизненными, как она сама. Не было больше дома; не было ни сил, ни желания обманывать себя.

Эм обогнула огромное дерево с раскрытой кроной, прошла по знакомой тропинке, перешла на бег. С ее невезением, возможно, погибнуть сразу не удастся, поэтому нужно оттолкнуться как следует и попасть на острые камни, торчащие зубцами из воды. Она набрала необходимую скорость, за несколько секунд до прыжка повернулась на движение и, сцепившись с наскочившим на нее Керром, полетела кубарем в обратном направлении. В стремлении избавиться от угрозы, Эм несколько раз вслепую ударила молодого человека, оказалась прикованной к земле и, ошалевшая, застыла.

— Приди в себя, послушай. Да послушай же! Мне жаль, — Керр, тяжело дыша, слез с девушки. — Мне так жаль! Ты знаешь, я сам прохожу через подобное, я знаю, каково тебе! Но ты не можешь уничтожить себя из-за этого. Мы придумаем, как все это пережить, вот увидишь, мы найдем утешение, и ты, и я… Надо только подождать, потерпеть… Теперь нет нужды бежать куда-то, ты можешь начать все заново…

Эми подняла на него глаза, среагировав на последние слова по-своему, и слезы градом потекли по щекам. Керр с большим трудом держал себя в руках, вытирал мокрые щеки, гладил по голове, говорил без остановки. Всеми возможными способами он удерживал подругу от обрыва и безумия.