Сага об исландцах

Но на следующую ночь Сигурд с Арнором обнаруживают, что отряд епископа почти настиг их. Тогда Сигурд и Арнор с двумя провожатыми тайно отделяются от своего отряда, скачут на юг страны и остаются там на зиму под защитой родичей и свояков. А Халль сын Клеппьярна и все ополченцы из их отряда замирились с епископом, и каждый отдал на суд епископа свою тяжбу и скрепил согласие клятвой[235].

[1208 г.] Кольбейн ранее вызывал себе на подмогу в поход против епископа Торвальда сына Гицура. Проезжая Килевой Хребет, Торвальд узнал о гибели Кольбейна и повернул назад[236]. Он застиг Снорри сына Грима, родича епископа с Эгмундом, умного мужа, пользовавшегося любовью народа[237]. Снорри был в чине иподьякона. Торвальд велел схватить его и назначил людей зарубить его, но они не решались и мешкали. Тогда подбежал Клэнг, сын Торвальда — он был архидьякон по чину, — и нанес Снорри смертельную рану[238].

Ту зиму епископ провел на своем престоле. Он предложил отдать все тяжбы на суд архиепископа. С этим никто не согласился.

Тогда Эгмунд предложил то, что постоянно предлагал и раньше — отдать собственные деньги ради заключения мира. Так же поступили и многие другие люди.

Епископ налагает теперь пени на тех, кто ездил в поход против него — одним по три сотни сукна на человека, другим — пять, и иным — и все десять. Одному человеку он определил пеню в двадцать сотен.

Епископ посылает своих людей забрать эти деньги, но те боялись выезжать с малым числом народа. А бонды, подсиживавшие их, не посмели противиться толпе и выплатили столько, сколько те требовали. Однако они назвали это разбоем.

Теперь среди бондов пошел ропот. Они считали, что не только потеряли своего хёвдинга, но и сами подверглись унижению, лишились родичей и друзей, а кое-кто рук и ног, да еще вынуждены платить за это деньги. Все это они называли грабежом и разбоем.

Те же, кто ездил с отрядом изымать деньги, чувствуя свою безнаказанность, творили многие другие дела, помимо сбора пени с бондов. Они прошлись по хутору Сигурда с Арнором, творя разные вещи, которые епископ не то, что не разрешал, а прямо запрещал им делать. Один хутор они вообще сожгли, поранив на нем несколько человек, которых считали виновными пред собой — им казалось, что те покушались на их жизнь. Одного из этих людей они убили. От их рук погиб также один священник. Все бесчинства, творимые людьми епископа, бонды приписывали ему самому.

Епископ провозгласил, что бонды по-прежнему отлучены, как были до примирения с ним, потому что они не желают соблюдать то, что они обещали и скрепили клятвой, и проявляют свою вражду к нему, где только могут. Всё это полностью подтвердилось впоследствии.

Было много таких, кто бежал с севера в Долины к Сигхвату сыну Стурлы и жаловался ему на свои беды. Поэтому Сигхвата неотступно укоряла его жена Халльдора дочь Туми за то, что он сидит сложа руки[239].

22. Родился Гицур сын Торвальда [240] .

[1209 г.] Зиму спустя после Битвы на Тальниковом Мысу Тора дочь Гудмунда, жена Торвальда с Обвала, родила мальчика. Люди стали говорить Торвальду, что ребенка надо назвать в честь Кольбейна сына Туми.

Торвальд отвечает:

— Мой сын не станет столь же ученым мужем, каким был Кольбейн. К тому же мудрые люди говорили, что не надо давать своим сыновьям имена тех, кого быстро призвали в иной мир. Я предпочитаю наречь сына именем Гицур, ибо среди тех, кто носил это имя в роду Людей Ястребиной Долины, пустозвонов доселе было немного.

23. Об ополчении, собранном против епископа, и о снах [241] .

На исходе той же зимы хёвдинги стали сноситься через гонцов, договариваясь поднять отряды против епископа. Предводителем похода был Торвальд сын Гицура, а с ним — Арнор сын Туми, Йон сын Сигмунда, Сигхват и Снорри, сыновья Стурлы, Магнус сын Гудмунда, Торвальд из Озерного Фьорда.

Сигхват послал весть своему брату Торду, и они встретились в Долине Реки Хит. Сигхват просил Торда присоединяться в нему в походе.

Торд спросил, предоставят ли ему право решения, если он поедет.

— Что же может помешать тебе настоять на своем? — говорит Сигхват, — однако, сколько людей ты намерен взять с собой?

— Четверых, — говорит Торд.

— Какой мне от тебя прок, если ты едешь без свиты, и чем ты тогда лучше любого другого?

— Тебе видней, — говорит Торд.

Сигхват был сильно разгневан; он прыгнул в седло, и на этом разговор оборвался. И Торд рассказывал, что после этого отношения между родичами уже никогда не были такими же, как прежде[242].

Зиму спустя после битвы на Тальниковом Мысу многие видели сны. Одному человеку из Нагорного Фьорда приснилось, будто он вошел в большой дом. Внутри на веслах сидели две кровавые женщины, и гребли. Ему показалось, что на уключины ниспадает кровавый дождь.

Одна из женщин сказала: