Сага об Одде Стреле

Сигурд, ты не был
на острове Самсей,
когда мы с Хьёрвардом
менялись ударами.
Лишь двое нас было,
а их — двенадцать.
Одержал я победу,
пока ты тихо сидел.

Шёл я по Гаутланду,

духом гневный —
доколь сыскал Сэунда —
семь суток кряду.
Смог, пока не ушел
прочь я оттуда,
восемнадцать людей
жизни лишить,
ты же вертелся,
весельчак жалкий,
поздно вечером
в постели рабыни.

Тут в палате послышались громкие возгласы после того, что сказал Одд, и они выпили из своих рогов, а Одд уселся. Люди конунга слушали их забаву. Они ещё поднесли Одду рога, и он быстро прикончил их оба. После этого Одд поднялся, подошёл к ним и увидел, что питьё совершенно свалило их, и к сложению стихов они больше неспособны. Он подал им рога и сказал так:

Покажетесь вы
ни к чему не пригодными,
Сигурд и Сьольв,
в свите конунга,
коль молвлю про Хьяльмара
Мужественного,
который с острейшим
мечом управлялся.

Отважный, шёл Торд

перед щитами,
где бы сраженье
ни состоялось;
он Хальвдана
обрушил наземь,
вождя смелейшего,
и его спутников.

Нередко с Асмундом

нас вместе,
побратимов обоих
подростками видели.
Держал очень часто
я древко копья,
там, где спорили
свирепо конунги.

Делал на саксов

набег и на свеев,
иров и англов
и ранее — скотов,
фризов и франков,
и на фламандцев;
им я всем некогда
вред причинял.

Вот я дорогих

друзей перечислил,
что были моими
на море спутниками;
в том я уверен —
уже не объявится
мужей блистательней
в людском багрянце.

Вот я перечислил

подвиги наши,
те, что совместно
мы совершали;
сели мы вновь
на скамью почётную,
победу стяжавшие.
Сьольвт пусть продолжит.

После этого Одд уселся на своё место, а братья упали, уснув, и в пире больше не участвовали, Одд же ещё долго пил, и после этого люди улеглись и спали всю ночь.

А утром, когда конунг поднялся на высокое сидение, Одд и его товарищи находились снаружи. Одд подошёл к озеру и умылся. Братья увидели, что береста на одной его руке треснула, и оттуда выглядывает красный рукав и золотое кольцо, и не тонкое. Затем они сорвали с него всю бересту. Одд не сопротивлялся, а под ней он оказался одет в ярко-красную рубаху, и его волосы ниспадали на плечи. На голове у него была плетёная золотая диадема, и он был красивейшим из людей.

Они взяли его за руки, повели в палаты к высокому сидению конунга и сказали так:

— Оказывается, мы совсем не знали, кого брали под покровительство.

— Вполне возможно, — сказал конунг. — Кто же этот человек, что так скрывался от нас?

— Меня зовут Одд, как я давно уже говорил вам, сын Грима Мохнатые Щёки с севера из Норвегии.

— Не тот ли ты Одд, который некогда уехал в Бьярмаланд?

— Я тот самый человек, который побывал там.

— Тогда неудивительно, что моим лучшим людям оказалось тяжело состязаться с тобой в искусствах.

Конунг поднялся Одду навстречу с распростёртыми объятиями и пригласил его на высокое сиденье рядом с собой.

— Я не приму этого, если только не пересядут все мои товарищи.

Рассказывают, что теперь они поменялись местами, Одд сел рядом с конунгом, а Харек пересел на стул напротив конунга. Конунг был такого высокого мнения об Одде, что никого не ценил больше, чем его.

28. Одд отправляется получать дань

Одд и Харек часто беседовали. Одд спросил, не сватался ли кто-нибудь к дочери конунга.

— Это бесполезно, — сказал он. — Самые выдающиеся люди сватались к ней.

— Как он отвечает на такие предложения? — сказал Одд.

— Он ставит им условие, — сказал он.

— Позволь мне услышать это условие, — сказал Одд.