Сага об угре

Лосось относится к так называемым анадромным рыбам. Он нерестится в пресной воде, а его потомки через год-два спускаются в моря, где они вырастают и проводят большую часть своей жизни. Еще через несколько лет (по части терпения ему с угрем не сравниться) половозрелый лосось вновь поднимается в пресноводные водоемы, где и нерестится.

Угорь, со своей стороны, совершает аналогичное путешествие, но в обратном направлении. Он относится к катадромным рыбам, которые проводят жизнь в пресных водоемах, но нерестятся в соленой воде.

Отличает их друг от друга и еще одна, менее заметная деталь. Когда лосось поднимается вверх по рекам, то всегда стремится к тому водоему, в котором нерестились его родители. Таким образом, каждый лосось в самом буквальном смысле слова следует по пути своих предков. Каким-то образом ему известно, что он должен вернуться именно туда. Пожив в открытом море свободно и легкомысленно, он со временем всегда возвращается туда, откуда произошел, и присоединяется к заранее определенной группе. А это означает, что, по всей видимости, существуют генетические различия между лососями, живущими в разных водоемах. Лосось, так сказать, биологически привязан к месту своего происхождения. Он не позволяет себе никаких экзистенциальных отклонений.

Разумеется, угорь тоже возвращается к своим истокам — в Саргассово море, однако в этом огромном море он встречается с угрями со всей Европы и размножается без всякого учета того, кто откуда родом. Происхождение для угря — не семья и не биологическая принадлежность, а лишь место. А когда крошечный «ивовый листочек» полетит к берегам Европы и превратится в стеклянного угря, то поднимется вверх по течению любого подходящего водоема. То, где он проводит свою взрослую жизнь, похоже, не имеет никакой связи с предыдущим поколением, и почему угорь выбирает ту или иную реку, так и остается загадкой. Это означает, что генетические различия между угрями в разных водоемах Европы должны быть минимальными. Каждый угорь сам ищет свое место в мире — лишенный корней, экзистенциально одинокий.

Возможно, это судьба, в которой человеку легче узнать себя, чем в заранее запрограммированном, лишенном самостоятельности жизненном цикле лосося. И вероятно, именно поэтому угорь с его загадочностью и недоступностью продолжает волновать воображение. Человеку легче узнать себя в том, кто тоже носит в себе тайны, про кого не так-то просто сказать, кто он и откуда пришел. Скрытность угря напоминает о тайниках человеческой души. А в одиночку искать свое место в мире — в конечном счете самый универсальный человеческий опыт.

Само собой, я сейчас очеловечиваю угря, превращая его в нечто большее, чем он есть, и это может показаться весьма сомнительным занятием. Это называется «антропоморфизм» — попытка приписать нечеловеческим существам человеческие качества или состояния. В литературе это достаточно распространенный прием; существуют сказки и басни о животных, которые думают, говорят и чувствуют, как человек, руководствуются моралью и поступают в соответствии со своими принципами. Встречается такое и в религии. Божественным существам придавались человеческие черты, чтобы сделать их понятными. Асы были богами в человеческом облике. Иисус был Сыном Божьим и при этом человеком. Только таким образом Он мог стать связующим звеном между мирским и Божественным, Спасителем всех людей. По сути, речь идет об идентификации, умении увидеть нечто знакомое в чуждом, чтобы тем самым понять его и приблизиться к нему. Рисуя портрет, художник всегда изображает частичку самого себя.

Однако в естественных науках антропоморфизм никогда не был до конца принят. Естественные науки претендуют на объективность — на истину, которую можно увидеть под микроскопом. Они пытаются описывать мир, какой он есть, а не каким кажется. Угорь не человек, и его нельзя познать, сравнивая с человеком. Тот, кто применяет объективный и эмпирический подход, не станет говорить о животном подобным образом. Человеческое восприятие мира свойственно лишь человеку.

Но когда Рейчел Карсон написала об угре, она поступила именно так: одушевила его. В ее описании угорь стал осознающим и чувствующим существом, способным помнить и рассуждать, которое могло страдать от заданных алгоритмов своей жизни или наслаждаться тем хорошим, что жизнь ему все же даровала. У автора были на то веские причины. Если уж подводить итоги истории науки, Рейчел Карсон — одна из тех людей, кто внес самый большой вклад в понимание не только угря, но и всего огромного всемирного круговорота, частью которого угорь неизбежно является.

Рейчел Карсон была одним из самых известных и влиятельных морских биологов ХХ века, крупнейшим экспертом по океану и его обитателям, автором нескольких новаторских книг о подводной жизни, а со временем стала первопроходцем и символом экологического движения. Она во многих отношениях выдающийся человек.