Несколько недель спустя я навещал его в больнице, — до праздника середины лета оставалось всего два дня, и теперь тайное стало явным. Врач сказал, что опухоль вернулась, на этот раз она поселилась в печени, и, когда мы спросили, что можно сделать, молодой серьезный доктор лишь поднял руки и покачал головой.
Папа все понял куда лучше меня.
— На этот раз мне не выкарабкаться, — сказал он, и я хотел возразить, но не нашел слов. — Надеюсь, вы не станете продавать дачу, — сказал он, и я пообещал ему по крайней мере это.
Несколько дней спустя его перевели в хоспис, и он впал в беспамятство.
Третье июля выпало на четверг. Было жарко и душно. Мы сидели в тесной комнатке в хосписе, открыв дверь на небольшую лужайку. Чуть в стороне, за редкими деревьями, виднелся пруд, где стояла цапля, вертя головой и оглядывая неподвижную поверхность воды.
Ночь прошла тяжело. Папа все время издавал звуки: он жалобно плакал и стонал, словно в своем бессознательном состоянии продолжал испытывать боль и тревогу. Мама, ночевавшая на раскладушке в той же комнате, всю ночь не сомкнула глаз.
Утром, когда пришел я, он уже успокоился, и я сидел один у его кровати, держа его руку. Ладонь была горячая и влажная, пальцы застывшие, как деревянные. Он лежал неподвижно и молча; я прислушивался к его дыханию, слабому и нерегулярному, и между вдохами тянулись долгие, как вечность, секунды.
Впервые я задумался над тем, как узнать приближение смерти. Как понять, что она пришла?
Когда сердце перестает биться, сказали бы многие. Когда из тела уходит последний вздох и наступает тишина. Именно так мы традиционно воспринимали момент смерти: биение сердца и дыхание поддерживают жизнь, и таким образом мы видим четкую границу между жизнью и смертью. С точностью до секунды можно установить, когда сердце стукнуло в последний раз и наступила смерть. Момент смерти можно определить во времени. Как когда задувают свечу.
Но смерть не обязательно выглядит именно так. Сердце обычно не перестает биться резко, оно просто стучит все слабее, все менее регулярно. Оно перестает стучать, а потом начинает стучать снова. Артериальное давление понижается, снабжение кислородом постепенно ослабевает. Жизнь не сменяется смертью в одно мгновение, а плавно перетекает в нее.
В Швеции определение смерти никак не связано ни с сердцебиением, ни с дыханием. По шведским законам человек считается живым, пока мозг демонстрирует хоть какую-то активность. Первый параграф в законе о критериях определения смерти гласит, что «человек считается умершим, когда все функции мозга полностью и невосстановимо выходят из строя».
Эта формулировка отчасти нужна для того, чтобы облегчить трансплантацию органов от человека, у которого погиб мозг и в котором жизнь поддерживается при помощи приборов искусственной вентиляции легких; однако такое истолкование придает жизни определенную ценность. Это означает, что жизнь — не чисто биологическая функция, что она привязана к сознанию. Даже если не к полному сознанию, то хотя бы к теоретической способности что-то ощущать и видеть сны.
Эта способность, похоже, не связана напрямую с сердцебиением и дыханием. В 2016 году группа ученых Университета Западного Онтарио в Канаде изучала момент смерти у четырех пациентов. Когда все меры, поддерживающие жизнь, завершались, активность мозга замерялась при помощи электродов. У трех пациентов активность мозга прекращалась еще до того, как переставало биться сердце, — у одного даже на десять минут раньше. Но с четвертым пациентом дело обстояло наоборот. Приборы регистрировали активность в мозгу еще десять минут после остановки сердца. Что происходило там, внутри? Что стояло за подъемами кривой ЭЭГ? Образы? Чувства? Сны?