Саги огненных птиц

Ухмылка неприятно растянулась в звериный оскал.

– Я могу взять тебя и в одежде, только задеру подолы, – произнёс Ольгир. – Не знаю только, зачем тебе марать кровью дорогие платья.

– К-кровью?

– А ты что, не девица? Что же тогда так мнёшься?

Он принялся раздеваться. Ингрид дрожащими пальцами взялась за фибулы, расстёгивая их. Сарафан скользнул вниз, и она переступила его. Всё нижнее платье её было в поту, Ингрид чувствовала, как мерзко от неё пахнет страхом. Она судорожно соображала, что сейчас сможет сделать, чтобы напугать или отвлечь Ольгира. В руках её всё ещё были зажаты фибулы с тяжёлыми низками бус и цепями, продетыми в большие иглы.

Не только щит может спасти…

Обнажённый Ольгир притянул её к себе, властным движением повалил на кровать, и Ингрид рухнула на ложе так, что из неё выбило весь дух. Низки и цепочки посыпались на пол. Одна из фибул выскочила из руки, другая же осталась, крепко зажатая побелевшими пальцами.

– Что, принцесса троллей, хочешь, чтобы я взял тебя? – прошептал Ольгир на ухо Ингрид.

Она зажмурилась. Ольгир зарылся носом в её волосы, вдыхая запах. От неё пахло речной глиной и хвоей, и этот запах сплетался с терпким духом её тела. И с запахом страха. Ольгир укусил её в шею, легко, осторожно, а потом сильнее, точно пробовал на вкус.

– Любопытно мне, как скоро боги поразят меня, коли я овладею тобой.

Ингрид оттолкнула его от себя, но Ольгир снова припал к ней. Его дыхание жгло кожу, как горячий пар.

– Я убью тебя сама, если ты хоть раз ещё меня тронешь, – змеёй прошипела она.

– Я сам умру, если ты не позволишь мне взять тебя.

– Ещё бы ты спрашивал моего позволения. – Ингрид рассердилась, но её губы тут же накрыло поцелуем.

Ольгир засунул руку под подол платья, хватаясь всё выше и выше. Ингрид разорвала поцелуй и посмотрела ему прямо в глаза. Пальцы её левой руки ласково коснулись плеч Ольгира, осыпанных крупными веснушками, его спины. Скользнули вниз к животу. Ольгир вновь припал к её губам, закрыв глаза. Он был горяч и неосторожен от пива и мёда, что ударили дурью ему в голову, а потому не замечал, что в правой руке Ингрид сжимала овальную фибулу с отведённой в сторону иглой. Прикосновение за прикосновением, она обманывала его, совершенно не представляя, как иначе можно с мужчиной, что против её воли хотел владеть ею. Ольгир коснулся её груди, сжал почти до боли.

– Сними с себя платье. Хочу видеть тебя целиком, иначе умру.

– Говоришь, умрёшь? – прошептала она прямо в его губы.

Ольгир ухмыльнулся, не разрывая поцелуя. Он упивался ею.

Коротко дёрнув рукой, Ингрид вонзила острую иглу в шею Ольгира. Он вздрогнул от неожиданности, не понимая, что пронзило его. Ингрид воткнула иглу вновь, Ольгир негромко вскрикнул и выпустил Ингрид, вскочил с кровати. По его шее потекла кровь.

– Что ты?.. – Он зажал рану рукой, совершенно сбитый с толку.

Не сразу он заметил фибулу с торчащей в его сторону иглой в руках Ингрид. Пальцы её были окроплены мелкими тёмными каплями.

– Я же сказала, что убью тебя, если ты тронешь меня, – совершенно злым голосом произнесла Ингрид, поднимаясь с мехов. Она вновь стала похожа на то божество, что привиделось Ольгиру в ней в ту ночь на старом капище. Лицо её было темно и пугающе в свете жировой лампы. – Я не отступлюсь от слова своего. Боги помнят вкус твоей крови и легко найдут тебя, даже если ты решишь спрятаться от них.

Ингрид облизала руку и влажно блестящую иглу фибулы. У Ольгира закружилась голова. Он держался за шею, пытаясь зажать кровоточащие раны.

– Клятвопреступник! – вскрикнула она, и Ольгир бросился к ней.

Он прижал Ингрид к стене. Его кровь испачкала белую ткань её нижнего платья.

– Я не боюсь тебя и твоих богов, – сквозь плотно сжатые зубы процедил он. – Я крестил тебя! Их гнев мне больше не страшен!

– Побойся меня, раз тебе плевать на богов.

– Это ты должна бояться меня!

– Я держу свои клятвы, ты!.. – Глаза Ингрид сверкали от ярости. На губах её алела кровь молодого конунга. – Я убью тебя. Убью себя, если будет нужно. Убью всех твоих детей, если понесу от тебя!

– Прекрати!

Ольгир вновь припал к ней, прижал к стене всем своим весом. Ингрид больше не могла вырваться. Она попыталась достать иглой до спины Ольгира, но он, заметив это, ударил её руку об стену. Фибула со звоном упала.

Ольгир схватил Ингрид за волосы, резко наклонил её голову, выгибая загорелую девичью шею. Ингрид охнула, когда зубы впились ей в кожу, сжав её тисками. Она дёргалась, извивалась, пытаясь вырваться, но Ольгир намертво держал её.

Она сможет пошевелиться, только когда он позволит.

Ослабив хватку, Ольгир заглянул в лицо Ингрид, а после поцеловал места укуса, горевшие от боли. Ингрид невольно застонала, и от каждого звука, с болью вырывающегося из её раскрытого рта, Ольгир становился всё нежнее. Злоба кипела в нём, страшная, всесильная, но он ловко управлялся с нею, насыщаясь, точно горячей водой.

– Я твой муж и господин, – шептал он ей на ухо и снова спускался к укусам, налившимся кровью, целуя их. – А ты моя. Я владею тобой так, как захочу.