Саги огненных птиц

Звуки нахлынули раньше: от земли шло утробное урчание, да и воздух трясся от чужого дыхания. Ситрик огляделся, попытался подняться, но тело было непослушным. Он мотнул головой, и со лба соскользнула уже полностью сухая и тёплая тряпка.

Рядом горел огонь, свернувшись в гнезде из трескучих дров. Глаза зацепились за это горящее красное пятно, и зрение стало понемногу возвращаться. Ситрик сморгнул мутные слёзы и огляделся.

Он был один, но кругом огня что-то жило с медленно нарастающей силой. Гул, исходивший от земли, стал тише, но Ситрик продолжал ощущать его своим телом. Гул был похож на разговор, ведомый на языке скал и гор. Кости земли говорят так, когда ищут время и место для схода камней и лавин. Ситрик перевёл взгляд наверх и увидел нависшую над ним каменную глыбу, источенную корнями мелких древ. В ней угадывалось лицо, точно составленное из трещин и кусочков пород иного цвета, а на месте вытянутого глаза зияла пустота.

Ситрик замер от страха, испугавшись собственной догадки, а каменная глыба, шевельнув плечами, обратила своё пустоглазое лицо к послушнику.

– Тролль! – закричал Ситрик, но так тихо, что голоса своего не услышал.

Скалы, сваленные в этом лесу с тех времён, когда упали на землю первая еловая шишка и крылатка ясеня, шевелились и урчали, ведя разговор. Громадные каменные руки с немыслимым беззвучием поднимались и опускались, то раздувая огонь, шипевший от попадающих на него капель, то подбрасывали в его гнездо подсохшие палки. Глыбы и целые скалы придвинулись к огню и сомкнулись плотно вокруг костра и одинокого бредившего юноши. Они замёрзли в этом лесу, не так давно ставшем чужим. Редкое солнце больше не грело влагу в их каменных, глиняных и земляных телах.

Тролль, у ног которого лежал Ситрик, протянул к нему руку и осторожно коснулся замершего от страха тела, провёл каменным пальцем по горячей щеке и что-то заурчал своим, перекатывая гальку по полому горлу, как морская волна. Тролли заинтересованно склонили головы к Ситрику. Огонь касался их лиц, облизывал с шипением и брезгливостью. Корешки растений, которые пронизывали каменную кожу, как вены, чернели и обгорали вонючим дымом и пеплом.

Дым лез в глаза и лёгкие. Ситрик закашлялся так, что по сухому горлу, казалось, пошли трещины. Тролли насторожились, замотали головами. Их безглазые лица таяли в этом дыму, растворялись, а огонь, наглотавшийся влаги, вовсе пропал, потемнел и поник. Ситрик перевёл дыхание. Его тело продолжало содрогаться, но никакого воздуха не хватало, чтобы унять беззвучный кашель. Он склонил голову к тлеющему костру и вновь провалился в беспамятство.

Когда он пришёл в сознание второй раз, огонь вновь разгорелся ровным жарким пламенем. На лицо ему сыпались отсохший песок и комья листвы, смешанные с землёй. Ситрик открыл глаза: тролли не покинули его, остались около огня. На этот раз он не испугался их, напротив, слабо порадовался тому, что они не оставили его. Он попытался пошевелиться, но ни один мускул не слушался его и лишь слабо дрожали губы. Ситрик что-то промычал, пытаясь привлечь внимание каменных великанов, но те, разморённые теплом, чувствуя близость рассвета, засыпали, мерно покачиваясь из стороны в сторону. Никто его не видел и не слышал, и лишь живой огонь что-то нашёптывал своим золотым трескучим языком.

Ситрик так и лежал, глядя в небо и ожидая рассвета, жмурился, когда песок ссыпался с глыбы ему прямо в глаза. Становилось холоднее, но Ситрику хотелось раздеться догола и лечь на покрывшуюся росой землю, только бы унять жар. Он что-то пробубнил, разлепив наконец губы, и тот тролль с пустой глазницей, что нависал над ним скалой, очнулся наконец ото сна. Медленно, со скрежетом он наклонился и, точно почуяв что-то нутром, вдруг встрепенулся и громогласно заурчал. Ситрик вздрогнул от этого тролльего крика, ожил.

Приподнялся на локтях. Их головы были так близко, что Ситрик чувствовал на себе дыхание тролля, сырое, пахнущее землёй дыхание камня. Он смотрел в его продолговатую пустую глазницу, и ему казалось, что он видит в ней глаз, похожий на мутный горный хрусталь.

Тролль оторвал от земли руки, которые уже успели снова присосаться корнями к влажной почве. Он поднял кулак и разжал пальцы прямо перед Ситриком, осыпав того жёлтой листвой. На землю у его ног с глухим звоном упало что-то, металлически блеснув.

И Ситрик узнал это…

Это был нож.

Тот самый нож, что Ольгир всегда носил на поясе. С тонкой полосы металла на него смотрело мёртвое лицо друга… Ситрик потянулся к ножу, но пальцы сомкнули в кулак лишь дым и воздух – ему не хватило духу прикоснуться к оскалившейся смерти. На ресницах выступили слёзы. Он хотел отвести глаза от ножа, но не мог даже сморгнуть, пока всё вокруг не стало жаркой мутью.

– Откуда он у тебя? – еле слышно произнес Ситрик.

Тролль, казалось, хитро и самодовольно зажмурился, но это всего лишь рваный свет костра плясал по его безглазому лицу. Он дотянулся указательным пальцем до пустой глазницы, и полое горло его исторгло одно-единственное слово:

– Обмен.