Саймон и программа Homo sapiens

Машина Брэма — старенькая «Хонда-Цивик», очень уютная и жутко чистая. Когда мы забираемся внутрь, он включает печку. От прикуривателя тянется шнур, к которому подключен айпод.

Брэм предлагает мне выбрать музыку. Не уверен, понимает ли он, что, передавая мне свой айпод, он буквально распахивает душу.

И, разумеется, его музыкальная подборка просто безупречна. Много классического соула и современного хип-хопа. На удивление много кантри, точнее блюграсса[58]. Одна-единственная слабость — песня Джастина Бибера. И все без исключения альбомы и исполнители, которых я упоминал в своих письмах.

Кажется, это любовь.

— Ну что, куда едем? — спрашиваю я.

Он бросает на меня взгляд и улыбается.

— Понятия не имею.

Я откидываюсь на подголовник, листая музыку в айподе, пока печка возвращает к жизни мои пальцы. Снова начинается дождь. Я разглядываю его косые штрихи на стекле.

Потом выбираю трек, включаю его, и голос Отиса Реддинга тихо льется из колонок. «Try a Little Tenderness». Я делаю погромче.

И касаюсь локтя Брэма.

— Ты такой тихий.

— Сейчас или вообще?

— И сейчас, и вообще.

— Я тихий рядом с тобой, — с улыбкой отзывается он.

Я улыбаюсь в ответ.

— Я один из тех симпатичных парней, при виде которых ты теряешь дар речи?

Его пальцы впиваются в руль.

— Ты единственный.

Он сворачивает к торговому центру неподалеку от школы и останавливается перед входом в магазин «Пабликс».

— Мы идем в супермаркет? — спрашиваю я.

— Похоже на то, — говорит он с полуулыбкой.

Загадочный Брэм. Прикрыв голову руками, мы бежим сквозь дождь ко входу.

Только мы заходим в ярко освещенный зал — мой телефон принимается яростно вибрировать в кармане. Пришло три эсэмэски, все от Эбби.

Ты идешь обедать?

Э-э, ты где?

Брэма тоже нигде не видно. Как странно.;)

Но вот он — Брэм, с корзинкой в руках, мокрыми кудряшками и сияющими глазами.

— Двадцать семь минут до конца обеда, — говорит он. — Пожалуй, самое время «разделять и властвовать».

— Как скажешь. Куда идти, босс?

Он указывает на молочный отдел, где я беру пол-литра молока.

— А ты что взял? — интересуюсь я, когда мы встречаемся у касс самообслуживания.

— Ланч, — отвечает он, демонстрируя мне содержимое корзинки.

В ней лежат две баночки с печеньем-сэндвичем «Мини-Орео» и упаковка одноразовых ложек.

Я еле сдерживаюсь, чтобы не поцеловать его прямо у кассы.

Он настаивает, что сам за все заплатит. Дождь усиливается, поэтому мы пулей несемся до машины и, захлопнув двери, пытаемся отдышаться. Я протираю очки о свою рубашку. Брэм поворачивает ключ зажигания, снова включается печка, и слышно только, как капли барабанят по стеклу. Он смотрит себе на руки, и я вижу, как он ухмыляется.

— Эйбрахам, — говорю я, как бы пробуя это имя и ощущая, как нежно ноет сердце.

Брэм искоса на меня поглядывает.

Дождь за окном льет стеной, что, пожалуй, только к лучшему. Потому что я вдруг наклоняюсь над коробкой передач и, еле дыша, кладу руки на плечи Брэму. Я вижу только его губы. И едва наклоняюсь их поцеловать — как они открываются мне навстречу.

Это невозможно описать. Эту тишину, и соприкосновение губ, и ритм, и дыхание. Сначала мы не понимаем, что делать с носами, а когда разбираемся, до меня доходит, что глаза мои все еще открыты. Я закрываю их. Его пальцы касаются моего затылка и двигаются медленно и ритмично.

Он на мгновение останавливается, и я открываю глаза, и он улыбается мне, и я улыбаюсь в ответ. А потом он наклоняется и целует меня вновь — ласково и нежно. Все слишком идеально. Почти по-диснеевски. Не верится, что это происходит со мной.

Десять минут спустя, держась за руки, мы едим кашу из сэндвича «Орео» с молоком. Прекрасный ланч. И «Орео» в коробочке куда больше, чем молока. Я бы ни за что на свете не додумался взять ложки, но Брэм о них не забыл. Ну разумеется.

— Что теперь? — спрашиваю я.

— Думаю, пора возвращаться в школу.

— Нет, в смысле… я про нас. Я не знаю, чего ты хочешь. Не знаю, готов ли ты признаться, что гей, — говорю я, но он в это время легонько водит большим пальцем по линиям моей ладони, и я теряю мысль.

Палец останавливается. Брэм поднимает на меня взгляд и переплетает свои пальцы с моими. Я откидываюсь на сиденье и наклоняю голову к нему.

— Я за, если ты за, — говорит он.

— В смысле — за? — переспрашиваю я. — За что?.. За то, чтоб быть моим парнем?

— Ну. да. Если ты этого хочешь.

— Конечно, хочу, — говорю я.

Мой парень. Мой помешанный на грамматике талантливый кареглазый соккерист.

Я не могу перестать улыбаться. Ну правда, бывают времена, когда не улыбаться куда сложнее.

Тем же вечером, в 20:05, Брэм Гринфелд меняет свой статус на «Фейсбуке»: он больше не «Без пары» — и это лучшее, что случалось за всю историю интернета.

В 20:11 Саймон Спир тоже меняет статус на «Фейсбуке». Благодаря чему получает примерно пять миллионов лайков и мгновенный комментарий от Эбби Сусо: Л АЙК ЛАЙК ЛАЙК.

За которым следует комментарий от Элис Спир: Погоди — чего?

А за ним еще один от Эбби Сусо: Позвони мне!!