Саймон Холодное Сердце (Испытание любовью) (др. перевод)

Да хранит тебя Господь, мой дорогой мальчик. И да поможет Он тебе вернуться домой в добром здравии. Если будет нужда в деньгах, возьми у моего кузена, сославшись на меня. Будь вежлив и учтив, уж постарайся пощадить короля – не обожги его огнем, каковой порой полыхает в твоих глазах. И еще – ты, конечно, умеришь свой вспыльчивый нрав и никому не сделаешь зла. Как хотелось бы мне быть рядом с тобой, мой дорогой мальчик, но я знаю, что ты один стоишь десятерых.

С любовью и благословением из Логова Льва

Фалк Монтлис

Писано в Монтлисе».

Дочитав до конца это столь характерное для Фалка послание, Саймон не удержался от улыбки и, обернувшись, увидел возле себя Роджера с кошельком в руке.

– Сэр, это вам от милорда. Я забыл отдать вам его вместе с письмом.

Саймон взял кошелек из рук Роджера.

– Ты позавтракал, Роджер?

– Да, сэр. Я готов. А в вашей лошади сидит сам дьявол, – едва заметно ухмыльнулся Роджер.

– Приведу-ка ее к крыльцу, – сказал Саймон и вошел в трактир, где вручил хозяину задаток – пять золотых монет из двадцати полученных от Фалка. Трактирщик сразу повеселел и отвесил гостю самый изысканный поклон, на какой только был способен.

И вот Саймон и его сквайр отправились в путь в сторону Ройстона, на юго-запад. Их лошади шли ровно, не опережая друг друга. В Ройстоне путники отобедали и отдохнули, после чего поскакали дальше по старой Римской дороге, ведущей в Лондон. Заночевали они в деревушке под Хертфордом и рано утром были уже готовы продолжить свое путешествие. Их лошади устали, отчего Саймон не рассчитывал достигнуть Бишофсгейта до наступления сумерек и заранее приступил к поискам пристанища на ночь.

По слухам на ведущих в город дорогах промышлял всякий сброд, но никто не пытался ограбить Саймона и никто подозрительный ни разу не встретился ему, когда он останавливался в пути, чтобы разузнать, куда ему ехать дальше. На его расспросы, где найти ближайший от Вестминстера трактир, какой-то торговец шелком направил его прямиком к «Голове ягненка и сарацина» и посоветовал, если там не будет места, ехать к «Розе», объяснив, что это совсем недалеко. Саймон должным образом отблагодарил его и в сопровождении верного сквайра не спеша приехал, куда ему сказали. Дальше все шло как по маслу. Сразу же нашлась комната, и ужин был достаточно хорош, чтобы как следует утолить голод. Роджер, взволнованный новизной обстановки, стал упрашивать Саймона отпустить его после ужина взглянуть на город, но Саймон не мог ему этого позволить. Не допускающим возражений тоном он приказал Роджеру ложиться спать, хорошо зная, что тот не посмеет ослушаться. Сам же Саймон сделал «вылазку», вооруженный кинжалом и своим испытанным другом – дубинкой с железным наконечником. Трудно сказать, что лучше защищало его от нападения – это ли крепкое оружие или его внушительный, грозный вид. Во всяком случае, он прошелся вокруг Вестминстера безо всяких приключений и довольно скоро вернулся в трактир ночевать.

На следующее утро он принялся составлять свои планы. У него не возникло сомнений, что если понадобится, то он сумеет найти доступ во дворец короля во время аудиенции и сделает это без особого труда, но здравый смысл подсказывал Саймону, что проку от этого будет совсем немного. По всей вероятности, поговорить с королем наедине ему не удастся. Он и не рассчитывал, что таким путем добьется желанной цели. Если какой-то никому не известный рыцарь вдруг обратится к королю во время аудиенции, король – что очень возможно – будет раздражен и отмахнется от этого рыцаря с его новостями. И если только такое случится, то – в этом Саймон был уверен – король уже никогда не выслушает его. Если бы принц Уэльский был в Вестминстере, еще можно было бы рискнуть, так как сам Саймон знал, что юный Генри вспомнит его. Но принц, проведя зиму в Лондоне, вернулся обратно в Марчес.

В конце концов Саймон решил написать королю и велел подать перо, пергамент и чернила, после чего принялся сочинять соответствующее сообщение. Это оказалось нелегким делом, так как эпистолярный стиль Саймона был по своей природе несколько грубоват. У Саймона хватило здравого смысла признать, что это не способствует облегчению его миссии, и лучшую часть утра он провел за написанием и переписыванием своего письма королю. В итоге получилось, как казалось ему самому, совсем неплохо.