Сайонара

– Через много-много лет. Я посылала отцу и матери деньги. У меня не было иллюзий, что я смогу обеспечить им более высокий уровень жизни, ну, разве что они будут покупать выпивку подороже. Мать умерла десять лет назад, отец – спустя четыре года. Именно из-за него у Юдзи начались проблемы в школе. У отца были больные печень и почки, и незадолго до его смерти я устроила его в частную больницу. Когда я навещала отца, один из врачей узнал меня – сын его учился в одном классе с Юдзи. Он был довольно мил, пока не увидел отца, ревущего от боли и писающего на больничные простыни. Он сказал мне, что они переводят отца в другую палату, потому что на него жалуются соседи.

На следующий день случилось сразу две вещи: отец умер, а Юдзи выгнали из школы за драку. Он был весь в крови, один глаз заплыл. Юдзи сразу же ушел в свою комнату, не сказав ни слова. Мне не надо было спрашивать, чтобы понять, что произошло. Я попросила друзей этой же ночью заглянуть к доктору, чтобы он научился блюсти врачебную тайну. Но было слишком поздно. Юдзи никогда больше не посещал эту школу. Да и что он мог сделать, если даже учителя обращались с ним, как с грязью?

– И что потом?

– Ему было пятнадцать, как и мне когда-то. – Мама-сан тихо рассмеялась. – Судьбе наплевать, сколько денег вы швыряете, чтобы задобрить ее. В конце концов она все расставляет по местам.

Из крана упала еще одна капля. Вода остыла, мокрые волосы холодили кожу головы. Мне казалось, теперь я понимаю, почему Юдзи стал тем, кем стал.

– Зачем вы рассказываете мне об этом? – спросила я.

Еще прошлым вечером она помыкала мною, а сейчас делилась самыми сокровенными секретами.

– Потому что ты должна знать, кто такой Юдзи… Кто мы такие. Могу я быть откровенна с тобой, Мэри? Знаешь, ведь ты никогда не нравилась мне…

Я отвела глаза. Это всегда было так же очевидно, как краска на ее волосах, но когда Мама-сан произнесла это вслух, мне стало больно.

– Ты – добрая девочка, Мэри, это видно. Но этого недостаточно для того, чтобы преодолеть предрассудки против смешанных пар.

Я нисколько не удивилась. Просто наблюдала, как уровень воды в ванне поднимается и опускается вслед за моим дыханием. Что за предрассудки? Кроме нее, никто не проявлял ко мне открытой враждебности только из-за того что я принадлежу к другой расе. Поняв, что я оскорбилась, Мама-сан попыталась исправить промах:

– Однако проходили месяцы, а ты оставалась с ним. Теперь я вижу, что была не права. Ты любишь моего сына, теперь я это понимаю.

Я любила Юдзи. Но неужели надо было дожидаться, пока дела пойдут так дерьмово, чтобы признать это? Мама-сан улыбнулась, и я решила, что таким образом она неумело пытается извиниться. Я заставила себя улыбнуться в ответ. Мама-сан встала и сняла полотенце с вешалки.

– Наверное, вода совсем остыла. Вытрись, пока я приготовлю тебе постель в свободной комнате.

– Я не хочу спать. Я не устала. Я хочу увидеть Юдзи.

– До вечера ты не сможешь увидеться с ним, мне нужно еще утрясти кое-какие дела. Я хочу, чтобы ты отдохнула. Тебе нужно выспаться.

Проснулась я в темноте. Мне снился Юдзи. Во сне мы трахались, как животные, забыв обо всем, кроме прикосновений и вкуса наших тел. Сколько продолжалось это безумие, я не помнила, но тут через плечо Юдзи я заметила, что в углу комнаты сидит его мать и смотрит на нас. С чувством юмора у моего подсознания всегда было туго. По крайней мере этот сон легко поддавался прочтению. Не требовался психоаналитик, чтобы разобраться, что к чему.

Я лежала на матраце, прислушиваясь к бурчанию в животе. В комнате было темно. Из-под двери не пробивалось ни лучика. Внутренние часы подсказали мне, что сейчас больше семи вечера. Обычно мои внутренние часы идут довольно точно, вряд ли погрешность была слишком большой.

Я встала и прошлась по комнате, вытянув руки перед собой, пока не уткнулась в стену. Затем принялась шарить по стене, ища выключатель. Когда свет зажегся, я увидела свою одежду, аккуратно сложенную в ногах матраца. Я схватила рубашку и поднесла к носу. Ткань благоухала альпийской свежестью, как и прочая одежда, даже трусики не забыли погладить! Я стащила с себя банный халат и быстро оделась, желая поскорее выбраться отсюда и увидеться с Юдзи. Волосы торчали в разные стороны, я без особого успеха попыталась пригладить их рукой.

У стены стоял низкий столик с. большой плетеной корзиной – такие корзины используют, чтобы укрыть продукты от мух. Я подняла крышку и обнаружила тарелку с рисовыми шариками и кувшинчик с ячменным чаем. Изголодавшись, я набросилась на рисовые шарики, водоросли заскрипели на зубах. В середине шариков был тунец под майонезом. Водоросли, рис и тунец под майонезом; никогда не ела ничего вкуснее! Я запивала третий рисовый шарик чаем, когда дверь отворилась. Вошла Мама-сан в полной боевой раскраске, с шарфиком от Гермес, в коротком черном платье, открывавшем колени в ямочках. Господин Бойанж свернулся у нее на руках. Шерсть на загривке была подстрижена и стояла, словно воротничок.

– Как спалось? – спросила Мама-сан.

– Нормально. Спасибо, что выстирали мою одежду.