Сахалинские каторжанки

Хлебный магазин у нас через дорогу. Белый стоил 22 копейки, а чёрный 16. Семья Зубковых в день съедала 5 булок: одну белого и четыре чёрного — свиньям. Не, не, пока я самые вкусные корочки с бородинского не отрежу, хрюшкам ничего не достанется! А за хлебом нужно ещё очередь отстоять. Вы представляете, эти сволочи из частного сектора кабанов хлебами повадились кормить, поэтому не всему трудовому народу он доставался: не успеешь купить — картохой давишься. Я любила в стоять очереди и слушать взрослые разговоры: до 1985 года сплетничали о других мгачинцах, а после о политике говорили, младого Горбачёва обсуждали… старого… идиота… свинью… фашиста… С годами народ становился злее, а хлеба семье Зубковым нужно было всё меньше и меньше. Поросят уже не содержим — дорого. А сами картохой давимся. Продукты берём по карточкам. Знаете что это такое? Искусственно созданный правительством дефицит привёл к пустым полкам в магазинах, и чтобы люди не умерли с голоду, ввели систему карточек. Как в войну. Граждане покупали продукты в обмен на бумажки с государственной печатью. Выглядело это примерно так:

Талон 1 — для приобретения 1 кг крупы

Талон 2 — для приобретения 0,5 кг макаронных изделий

Талон 3 — для приобретения 2 кг муки

Талон 4 — для приобретения 1 кг сахара

Талон 5 — для приобретения 0,5 кг колбасы

Талон 6 — для приобретения 0,3 кг масла животного, 0,5 растительного

Талон 7 — для приобретения 0,5 кг мясопродуктов и 0,5 колбасных изделий

Талон 8 — для приобретения 1 бут водки или 2 бут вина.

Талон 9 — для приобретения 6 пачек табачных изделий

Юным поколениям объясню зачем вообще нужны талоны (карточки). Когда в стране мало продуктов, жадность отдельно взятого индивида катастрофически возрастает, Тот кто успел, скупил всё, а остальным не досталось. Как в моем хлебном магазине. А маленькие бумажки помогали распределить товары справедливо — всем помаленьку.

Один раз черт дёрнул меня сходить с матерью отоваривать водочные талоны. Мамка стояла в гуще толпы, а я ждала невдалеке. И на моих глазах её побили. Я ничем не могла помочь — сквозь толпу не прорваться! А потом слёзно её умоляла больше в «Виноводочный» не ходить. Но она ходила и возвращалась с синяками, а один раз даже с фингалом под глазом. Это ужасно! Но ходить было нужно: алкаши на водку меняли даже свои мясные талоны.

Но если наши три семьи: Каргаполовы, Бургановы и Зубковы в те тяжёлые годы и собирались посидеть с бутылочкой самогонки, то песни пели уже не весёлые, не «Кто-то с горочки спустился», а заучили и даже записали на бумажках почему-то эту:

На Мамаевом кургане тишина,
За Мамаевым курганом тишина.
В том кургане похоронена война,
В мирный берег тихо плещется волна.

Мамки тянули заунывный мотив до самого последнего куплета и начинали заново. Заколдованный Мамаевый курган жить им что ли помогал? Не знаю.

Съешь трески от желудочной тоски

1978 год. В «Третьем» продовольственном магазине всегда небольшая очередь, он один на весь Восток, и до него пёхать и пёхать: кому-то даже три километра, а нам с мамкой — километр. Нет, ну люди и на автобусах к нему едут, кое-кто и вовсе рядом живёт, а Зубковы пешком ходят, уж больно остановка неудобно расположена: нам до неё в обратную сторону прилично так пройти ещё надо.

И вот я стою, рассматриваю витрины, скучаю, изучаю названия и цены, вижу, лежит огромная серая рыбина, а на срезе белое мясо. Ну явно выловлена не из нашего побережья. По крайней мере, я не её пробовала. Читаю:

— «Теска, 1кг — 70 коп», — и дёргаю мать за рукав. — А что это за рыба такая, треска? Давай треску купим.

Мать как представила, что на всякую хренотень четыре рубля угрохает, ведь рыбины лежат по пять килограмм, не меньше, то ей чуть дурно ни стало.

— Инн, иди побегай! Треска — это… она на вкус… ну как дерево жевать. Тебе палтус взять горячего или холодного копчения?

— Холодного.

Я люблю холодного копчения, а родичи горячего и причём головы. Палтус мы также не ловим сами, его выуживают рыбаки-профессионалы, коптят в Алексанровске-Сахалинском и привозят к нам во Мгачи. Валентина Николаевна покупает два солидных куска палтуса (1кг — 1 руб 30 коп) и много ещё чего, и мы выходим на улицу. А назад, как ни крути, надо ехать автобусом. Ничего, мать попросит водителя остановится у нашего дома. Вот так мы и жили: ели рыбу, ту что сами поймали и ту, которую выловили на больших кораблях. А кошкам? Не, наша семья кошку кормила со своего стола да со своей рыбалки. Но я видела, как ленивые на рыбную ловлю бабки закупали маленькую мойву… килограммами!

Но вот прошло немного лет (не веков),

ходил у Ильмень берегов

Михаил Горбачев красивый

и своей невиданной силой

съел всё, что на полках лежало,

ещё просит — ему, дескать, мало.