Сахар

А остальное вполне обыкновенные рабочие моменты: мне выпала великая честь преподавать дисциплину «Высшая математика» со стандартным набором тем: матрицы, векторы, пределы и производные. В общем, чуть-чуть с каждой прекрасной математической науки.

Также он объяснил мне, что мне необходимо выполнить два условия, чтобы успешно вернуться на учёбу в свой университет.

Первое: получить хорошее рекомендательное письмо от него, что несёт за собой полное отсутствие производственных косяков с моей стороны.

Второе: моя группа в конце семестра, помимо моего устного экзамена, должна будет написать итоговый тест, по результатам которого, вышестоящим станциям станет ясно, как я смог донести материал и смог справиться со своей основной задачей в целом.

– Какой процент удовлетворительных оценок спасёт мою душу? – спросил я.

– Больше половины, иначе…

– Иначе что?

– Не восстановят тебя в твоём Западном Федеральном. И пиши-пропала! В начале июля примешь устный экзамен, а затем наши дорогие товарищи напишут итоговый тест и… Судьба твоя решится!

Вот такая вот мотивация брать и хорошо делать дело, за которым меня сюда прислали.

– Когда у меня первое занятие? – немного озадаченно спросил я.

– Завтра утром можешь начинать, Лазарь. Первая пара начинается в восемь тридцать. А пока… Время обедать!

– Но… сейчас же только девять часов утра?

– А? Чего?

– Рано ещё, думаю, Герман Петрович… Для обеда-то…

– Ай-да покажу столовую, товарищ… У нас на обед готовят потрясающие котлеты по-киевски! Ты ведь их любишь, правда?

Глава 4. Огонь и наступление

Март

Роковое, к тому же ещё и очень раннее утро настало. Утро моей первый пары в качестве преподавателя. Сказать, что я не нервничал и не переживал, было бы чистой ложью.

Спал я весьма паршиво, но ровно по будильнику как запрограммированный робот резко вскочил со своей постели, корчась от непривычного дискомфорта сделал все утренние процедуры, оделся (как обычно, не по сезону) и отправился прямиком в наковальню знаний.

Ну, была ни была!

Я властными семимильными шагами вошёл в огромную аудиторию номер двести двадцать три и острым соколиным (но не слишком пронзительным) взглядом осмотрелся и попытался оценить ситуацию. В помещении находилось около тридцати каких-то молокососов, лица которых были до безобразия знакомые и бесконечно бестолковые.

О какой тяги к знаниям тут может идти речь, вы серьёзно?

Ну, наверняка, для начала мне как суровому, но справедливому преподавателю необходимо сказать что-то впечатляющее и превосходное, что сразу даст понять этим имбецилам, что я здесь есть Альфа и Омега, и всё остальное, в принципе, тоже.

– Ну, здравствуйте. Кто из вас, великих умов, здесь староста? – недолго думая, произнёс я.

– Э-э, а тебе какое дело? – послышался в ответ довольной противный прокуренный голос.

– Так, рот закрыл, – как можно более убедительно рявкнул я.

– Не понял, а?! Ты откуда такой борзый? – он уже был готов показать мне пару местных законов здешнего студенчества, настучав мне по лицу.

Но я довольно быстро и демонстративно поднял указательный палец вверх.

– Так, малышня. Я здесь – больше, чем вы думаете. Я вас жизни буду учить. Я – ваш новый преподаватель дисциплины, которая называется у вас «Высшая математика», которая хоть немного заставит ваши тупые извилины двигаться из стороны в сторону и весьма-весьма редко, но всё-таки делать умные умозаключения. Моя тактика будет очень простой: сначала я завалю вас кучей материала, а затем снова завалю им же на экзамене. Чувствуете иронию? Я называю это – огонь и наступление, – также мощно произнёс я, как и ранее.

Моя вступительная речь заняла около семи минут.

Не слишком ли много пафосного «я» в этой незаурядной речи? По крайней мере, сольный голос этого недомерка, кто сначала сумел мне возразить, сменился фоновым мычанием и перешёптыванием. Большинство лиц я, конечно же, узнавал и понимал, насколько неприятную общую картину они составляют.

– Да, вы не ослышались. И ваши девственные к науке глазки не обманывают вас. Прошу отнестись к моей дисциплине посерьёзнее! Зовут меня… – тут я вспомнил, что у меня остался вопрос без ответа. – Стоп-стоп… Так что, детишки, кто из вас староста?

Гробовое молчание, длившееся сладких восемь секунд. Три быстрых стука в дверь разрушили всю утреннюю гармонию.

– Доброе утро! Извините за опоздание… – в аудиторию по-девичьи неловко влетела обворожительная мадемуазель, которая первая за это утро смогла донести до меня первую положительную нотку.

– Ха! Староста опоздала! – раздался писк с верхнего ряда.

– Я – Инга Кемерова, – входя в краску, представилась опоздавшая, сжав губы и склонив голову немного вниз. – Староста этой группы, – о нет, нет. Да нет же!

Появление Инги меня одновременно радовало и огорчало, вспоминая нашу первую и последнюю затейливую встречу. Но… При дневном свете она всё также прекрасна, как и при ночных дворовых фонарях.

Среднего роста, с аккуратным и невинным, почти что детским лицо, где красная помада царствовала на по-прежнему огромных и таких желанных губищах, которые выглядели так естественно и натурально.