Сахар

Может, и больше. Хрен знает… В этой женской хватке чувствовалась воля, характер и сила прекрасной девушки. Не понимаю, через что и как именно это ощущалось, но факт для меня оставался фактом. И вдруг прям стало так стыдно перед Ингой… За моё поведение в славный вечер отъезда…

– Хорошо, – протянула с новой улыбкой Кемерова, – а Ваше имя можно нам узнать-то? – с очарованием был задан вопрос, который поставил меня в тупик.

– Присаживайтесь, Инга, пожалуйста… Да… Конечно, меня зовут…

И что теперь? Вечно врать всем про моё имя, во имя того, чтобы чудесный товарищ-староста не узнала во мне того гнусного типа? А?

– Э! Знаешь, да нам всё равно, как тебя зовут! – кто-то прокричал с задней парты. – И на твой предмет нам также похрен! Знаешь!? Абсолютно! Так и запиши себе, учитель года!

– Рома! – крикнула на него Инга. – Выражения выбирай и говори за себя… Нашёлся тут…

– Да, а то чё будет-то?

– Нет-нет, Инга, всё в порядке. Я отвечу уважаемому Роману. Знаешь, приятель, а мне нравится, что ты со мной честен и не пытаешься казаться тем, кем ты не являешься. Ты – настоящий. Не столько важно: кто. Спасибо тебе за это. Таких не так много, как хотелось бы. Все что-то придумывают, и это омерзительно…

– Ты нам лекции тут не читай, э! Знаешь… – уже думал продолжить юный гений, но я из-за всей силы стукнул ладонью по доске и перебил его, пока все находились в состоянии аффекта.

– Знаю. И ты тоже, знаешь, я тоже не собираюсь кого-то строить из себя или что-то придумывать. Поэтому, Роман, знаешь, а ведь это почти взаимно, ведь мне не нужно сдавать экзамен по математике в конце этого семестра. К тому же, Герман Петрович мне обещал некий карт-бланш на допуск к этому экзамену, так что, знаешь, не советовал бы никому портить со мной нейтральные отношения. Если вам не интересна высшая математика, можете просто не посещать мои занятия. Честное слово, правда, клянусь… Знаешь, мне совершенно аналогично похрен и на вас, кто привык считать, что данный предмет ему не интересен и не сильно нужен в жизни. Да в ваших жалких жизнях вообще ничего не пригодится такими темпами и с таким отношением! Хотите получить высшее образование? Ходите, будьте заиньками, а я всего-навсего вам в этом немного помогу. Знаешь, о чём это я?

Лысый друг с последней парты несколько притих. Кажется, я сам не ожидал от себя столь мощного монолога…

– Я делаю свою работу, вы свою. Немного уважения друг к другу. И всё будет почти понятно. Семестр заканчивается – разбегаемся, ага? Просто, понятно, поразительно! Удивительно, правда?

Ещё целая минута молчания.

– А, извините, – Инга разложила учебные принадлежности по парте и подняла руку. – У нас пропал практически весь прошлый семестр по Вашему предмету, поэтому мы тут ещё совсем не успели начать новые темы…

Я был максимально готов к любой из тем на нынешний семестр, потому что в моей здоровенной тетрадки, которую я заполнил материалом всего за каких-то за пару недель своего первого учебного семестра, ещё будучи в роли студента.

Молчание раз, молчание два, молчание три.

– Так-так, вы хотя бы матрицы начинали? А? – с каплей жалости поинтересовался я, так и не услышав ни одного ясного ответа.

– Не совсем, если честно, – всё-таки отдулась за всех староста. – У нас совсем не было лекций, поэтому… Конечно, в смежных дисциплинах мы уже успели познакомиться с основными понятиями и некоторыми операциями, но чистая теория нам всем жизненно необходима.

– Спасибо, Инга, я понял. Мда, ребятня, чувствую, это будет очень весёлый семестр… Открывайте ваши бумажки, берите ручки в ручки и начинайте записывать. Слов будет много, символов и обозначений ещё больше. Кому что-то не нравится или просто-напросто неинтересно – выход всегда находится там, – и я жестом указал на дверь.

Вроде бы, никто не вышел. Даже не шелохнулся.

– Ну, значит, поехали! Для начала давайте определимся с тем, как что мы будем понимать под матрицей. Помимо шикарной кинотрилогии, матрицей мы будем называть прямоугольную таблицу с…

Гул аудитории сменился фоновой тишиной, в которой до конца занятия я лишь изредка отвлекался на свой же голос, который всё-таки стал чуточку увереннее и капельку свободнее.

Когда посреди лекции у меня выдалась лишняя минутка, у себя в голове я перебрал все возможные варианты, чтоб аккуратно переправить моё имя в расписании занятий.

– И самое главное запишите: меня зовут Веквутов Леонид Аркадьевич. Прошу любить и жаловать.

И всё-таки! Какой ужас…

%%%

После своей дебютной лекции я буквально выбежал с пропитанной собственным потом и невидимым страхом перед чем-то новым аудитории. Тем не менее, я уже гораздо более уверенным (может быть, даже более зрелым) человеком двинулся в сторону нужного мне кабинета.

Быстрый, решительный, в чём-то даже дерзкий стук в дверь.

– Герман Петрович, – запыхавшись, вновь поприветствовал я декана, – разрешите поговорить с вами?

– Конечно. Лазарь! Садись, рассказывай, дорогой товарищ… Ну, что…Когда у тебя будет первая лекция?

Я немного обомлел от такого вопроса, но всё-таки деликатно ответил: