Сахар со стеклом

— Ок, — ответила я и отцепила его пальцы. А потом улизнула в кухню.

Тут меня встретили отвратительные звуки. Кого-то рвало в раковину. Жуть, какая мерзость. Надо будет всё завтра антисептиком залить. Живот как раз заурчал снова, чувствуя приближающуюся цель. Кто ж знал, что придётся пройти целый квест на пути к заветному бутерброду.

Словно вор, я быстро раскрыла холодильник и вытащила оттуда пару огурцов, сыр, колбасу. Ни жаркого, ни салата из тунца уже было не видать. Сейчас ещё возьму батон или хлеб и снова перебежками в свою комнату.

— Воды дай, — проскрипело тело возле раковины.

Как бы мне не было противно, всё же я сжалилась и подала страждущему бутылку холодной минералки. А потом нырнула обратно к выходу, и как раз в этот момент музыка стихла. Притихли и присутствующие, а по гостиной раздался мелодичный перелив гитары.

В кресле в самом центре сидел Шевцов и держал на коленях большую красную гитару. Пальцы медленно перебирали струны, а взгляд смотрел на лады. Ира примостилась на поручне кресла и положила руку на плечо парню, но он как-то раздражённо повел им, и она убрала.

А потом Шевцов запел. И это было так удивительно, так не соответствовало его образу и моим ожиданиям от него. Его чистый, правильно поставленный голос расплылся по комнате, окутывая присутствующих. Его нельзя было назвать высоким, но и низким он тоже не был. С каким-то особенным призвуком на долгих гласных.

Наступает холод, и мир расколот

И все святые пылают огнём.

Когда мысли тают, и мы страдаем,

Но что мы знаем — кровь стынет ручьём.

Мелодия казалась знакомой, а потом я узнала её. Это был кавер одной известной русскоязычной группы на популярную зарубежную.*

Я обманул тебя, но лишь чтоб уберечь.

Знай, зверь внутри меня

Сидит внутри меня.

Неважно, кто мы есть, но в каждом кто-то есть.

Мой зверь внутри меня, мой зверь внутри меня.

Не знаю, что на меня нашло, но я просто зависла вместе с остальными. Мне казалось, что это поёт совершенно другой человек. А потом он поднял глаза и посмотрел на меня в упор. А я и двинуться не смогла, так и стояла соляным столбом с кучей съестного под мышкой.

Окунись в мои тёмные глаза,

Где демоны не спят, где демоны не спят.

Только поскорей возвратись назад,

Ведь демоны не спят, ведь демоны не спят…

А потом вся компания дружным пьяным строем запела припев вместе с ним. Это было отрезвляющим моментом, потому что я снова смогла свободно дышать, сбросить оцепенение. И, наконец, убраться отсюда.

Глава 32

Я отошла от косяка и привалилась к стене. Рассердилась сама на себя. Надо же, разомлела тут как дурочка. Ну да, голос у Лекса приятный. Трудно сопоставить с ним самим. Не то, что он ему не идёт, просто…

Так, пора уходить. Это не моя вечеринка, нечего тут околачиваться. Будто я один из тех мальчишек Мерцаловых из рассказа Куприна, что заглядывали в окна, пытаясь быть хоть как-то причастными к чужим пиршествам. Еды у меня теперь полный поднос, так что до утра дотяну.

Но стоило мне сделать только первый шаг на ступеньку, как локоть сжали тиски.

— Стоять.

Обернувшись, я наткнулась на буравящий взгляд.

— Ты что здесь забыла?

— Я тут живу, вообще-то, — аккуратно высвободила локоть.

Острить в ответ Шевцову — не лучшая идея. Тем более, изрядно выпившему. Но дальше так не может продолжаться, пусть и с трудом, но я должна научиться выстраивать границы.

— Ты меня поняла, — раздражённый голос стал на несколько градусов холоднее.

И где только девалась та бархатная глубина, которая разливалась по гостиной под гитарный перебор? Сейчас слышна только режущая сталь, хлёсткая, как пощёчина.

— Слушай, Лёша, мне же нужно что-то есть, вот я и ходила на кухню. А твоя гулянка мне абсолютно не интересна. Не переживай, колхозная сестрица не станет отсвечивать перед твоими элитными друзьями.

Щёки запылали от негодования. Хорошо, что в коридоре полутьма, не очень хотелось бы, чтобы братец видел мои эмоции. Контроль над эмоциями даёт контроль над человеком, а ему я этого давать не собираюсь.

— Дура, — сквозь зубы процедил Шевцов.

Что ж не бестолочь? Решил сменить пластинку?

Но вслух я ограничилась лишь хмыканьем, и то негромким. Всё ж на рожон лезть не хотелось.

— Вернись к себе и запри дверь, — бросил мне вслед Алексей, когда я решила, что хватит играть в гляделки и пора уходить.

— Как скажешь, господин, — пробубнела себе под нос, но не смогла отделаться от ощущения, что он услышал.