Сахар со стеклом

В нескольких метрах от нашей машины я замечаю колонку с ручным приводом, о которой говорил Шевцов. Она-то мне и нужна. Подбегаю к ней, нацеливаясь на то, что мне необходимо. Лёд. Но он внизу, куда капает вода намёрз гладкой горкой, которую никак не подковырнуть. Но на счастье мне попадается на глаза какая-то железяка. Отвёртка, что ли. Наверное, кто-то потерял на стоянке. Ею мне удаётся поддеть ледышку и отковырнуть кусок. Такого должно быть достаточно.

Возвращаюсь в машину и заворачиваю лёд в уже испачканный шарф.

— Держи, — протягиваю Алексею. — Приложи к рёбрам, должно немного облегчить боль.

Шевцов послушно выполняет мои указания и, закрыв глаза, откидывается на подголовник.

Я открываю бардачок и вытаскиваю оттуда аптечку.

— Там есть обезболивающие? — спрашивает Шевцов, не открывая глаз.

Я ищу, но кроме средств первой помощи ничего не нахожу.

— Здесь только жгут, бинты и перекись.

— Ладно. Хрень с ним, дома найду.

Я разрываю упаковку ваты и обильно смачиваю кусок перекисью.

— Держи, — протягиваю ему.

Но Шевцов лишь разворачивает лицо в мою сторону, не открывая глаз, и замирает. Я сначала тушуюсь, но потом собираюсь. Ему плохо и нужна моя помощь.

Аккуратно прикладываю вату к разбитой губе, перекись шипит, а Шевцов вздрагивает и открывает глаза, недовольно щурясь на меня. Смотрите, принцесса прямо. Но этого я, естественно, не произношу.

— Что вы не поделили с этим парнем? — спрашиваю, чтобы заполнить паузу, ставшую какой-то неловкой.

— Я трахнул его сестру.

Вот так вот. Прямо и откровенно. Но пусть даже не думает, что ему удалось смутить меня.

— И ей не понравилось? — выдаю, едва заметно сглотнув ком в горле.

— Отчего же, — ухмыляется Алексей, всё же заставив меня смутиться. — Понравилось. Но брату, появившемуся во время поцесса, она сказала иначе.

— Ты же её не… — каменею. Мне ли не знать, как жестоки игры этих избалованных подростков.

— Слушай, бестолочь, — Шевцов внезапно со злостью хватает меня за запястье, отчего я пугаюсь и роняю вату, — я же тебе уже говорил, что мне подобное неинтересно.

— Мне больно, — выдерживаю его взгляд, хотя у самой всё сжимается в животе от страха.

Лекс отпускает руку, но не взгляд. Я отодвигаюсь подальше на своём сидении. Не стоит забывать, кто он, и как ко мне относится. Подобные ситуации не делают нас ближе.

Шевцов забирает у меня бутылочку с перекисью и выходит на улицу. Я вижу, как он поливает из неё костяшки рук, потом идёт умываться к колонке. Меня передёргивает, стоит лишь представить, как ему сейчас холодно.

Вернувшись в машину, вытирается небольшим полотенцем, которое достал из бардачка, и усаживается за руль. Снова собран, хоть и вид довольно усталый и помятый. Кровь из носа уже не течёт, видно, что губы разбиты с одной стороны.

Алексей пристёгивается, и мы выезжаем на трассу. Молчим до самого дома.

Глава 55

В доме свет не горит, значит, родители ещё не вернулись. Из кухни тянется приятный запах выпечки. По субботам Людмила всегда печёт пироги с капустой, и сладкие — с ягодами и с творогом. Алексей, сбросив обувь и порванную куртку, устремляется туда.

Я хочу просто молча уйти к себе, но слышу из кухни грохот и ругательства. И ноги сами несут туда.

— Что случилось?

По полу рассыпана аптечка, а Алексей вытирает снова кровь с губ, шмыгая носом.

— У тебя опять кровь, — подхожу ближе, — а вдруг это из-за удара по голове. Может, всё же вызовем скорую?

— Нет, просто разбит нос, — Шевцов сдёргивает несколько бумажных полотенец и зажимает нос, запрокидывая голову. — Найди обезболивающее.

Я собираю лекарства с пола обратно в коробку, нахожу нужное. Выдавливаю две таблетки из блистера и наливаю стакан воды.

— Держи.

Полная тишина в доме и подобие человеческого общения между мной и Шевцовым. Насколько всё было бы проще, стань мы друзьями. Но вот действительно же. Неужели его не напрягает эта война?

Алексей вытирает нос и забирает у меня таблетки и воду. Выпив и отставив стакан, поворачивается ко мне, задерживая за локоть, когда я уже хочу уходить.

— Извини, что нагрубил в машине.

Молчу в ответ, ожидая продолжения что-то типа «сама виновата», но его не следует.

— У тебя кровь ещё вот здесь, — пытаюсь сморгнуть странное оцепенение, указывая на свой подбородок.

Шевцов трёт тыльной стороной ладони, но промахивается.

— Нет, вот здесь, — протягиваю руку и касаюсь. Просто какое-то спонтанное движение без задней мысли.

Но вдруг в этом момент бьёт разряд. Болезненный такой, где-то в районе живота, от которого хочется содрогнуться и попятиться. И я рефлекторно так и делаю, но натыкаюсь спиной на крепкую руку, обвившую мою талию.