Сахара и Судан (Результаты шестилетнего путешествия по Африке)

Хамму снова не оказалось на месте, хотя, учитывая его слабость, я отдал ему свою лошадь, а сам пошел пешком, и уже вечером Хазаз и одноглазый Бу Теир отправились верхом на его поиски. Они нашли его поздно ночью неподалеку, в деревне Бери, которую мы миновали за час до стоянки, и там же переночевали сами. Деревня Бери возникла недавно, ее населяли сугурти, которые бежали туда из селения с тем же названием на северном берегу Чада из-за разбоев улед-солиман.

В реке Йоо, несмотря на позднее время года, зеркало водной поверхности все еще достигало в ширину шагов сорока, а ее берега благодаря разнообразной растительности садов и полей, плотно окружавших деревни, являли собой очаровательную картину. В четверти часа ходьбы к западу от нашего лагеря лежала Йоа Курра, местопребывание одного шитима, а к северо-западу, на другом берегу, — деревня Гангарам. В селениях было не более 150 хижин, но во всех, за исключением Бери, были заметны остатки окружавших их некогда стен. На полях преобладал хлопчатник, а среди Деревьев курна, густо обвитых лианами, тут и там виднелись отдельные стройные финиковые пальмы и живописные пальмы дум. Река здесь поворачивает и течет на северо-северо-восток до деревни Билла Ганна, лежащей на ее левом берегу. Дальше на том же берегу, вблизи ее устья, лежит город Боссо.

Ночь была холодной и с такой обильной росой, что палатка (я разбил ее впервые после отъезда) стала заметно тяжелее, тогда как я сам на следующий день, проведенный на том же месте, испытал сильный приступ лихорадки. К сожалению, я не мог воспользоваться хинином, ибо несколько унций этого дорогого лекарства, которые у меня еще были, я оставил в Куке. Мне показалось разумнее сохранить это незаменимое сокровище для будущих случаев, нежели рисковать им в превратностях жизни в пустыне, отличающейся к тому же здоровым климатом.

25 марта мы переправились через Комадугу, вода в которой доходила до колена, прошли через пышное поле хлопчатника Ганга-рамы и, двигаясь в северо-северо-восточном направлении, через два часа достигли уже упоминавшейся деревни Билла Ганна. Там я в обморочном состоянии до вечера отдыхал в густой тени дерева курна, так как приступ лихорадки длился всю прошедшую ночь. Но и после этого я был еще так слаб, что караван, принимая во внимание мое состояние, когда я, качаясь взад и вперед, скорее висел, чем сидел на лошади, после четырехчасового перехода в северном направлении остановился в дикой местности.

Здешние бесчисленные гиены были столь наглыми, что подходили ночью совсем близко. Этим обстоятельством воспользовался один из моих новых товарищей, чтобы похитить у меня феццанский мешок из верблюжьей шерсти: они редки в Борну и очень ценятся арабами. Как и двадцать лет назад, когда в той же самой местности и теми же самыми арабами у Генриха Барта был украден резиновый шланг, так и на этот раз вину свалили на гиен, и мне пришлось довольствоваться этим объяснением, хотя я спал в двух шагах оттуда, под открытым небом и с борзой Саидой у ног.

Чем лесистее становилась местность, тем чаще встречались там антилопы. Нам попадались на глаза бубалы (A. Bubalis), антилопы мохор (A. Mohor), один водяной козел (Kobus), обычные газели (A. Dorcas), а также один вид, превосходящий предыдущие ростом, который арабы из Борну называют хамерайя, а канури — комосено. Бубалов, сбивающихся там в многочисленные стада, арабы называют тетель, а канури — каргум; они светло-бурого цвета с более темной окраской на лопатках, бедрах и коленных суставах, довольно грубого сложения, величиной примерно с оленя, с высокой холкой. У них загнутые назад и расходящиеся в стороны довольно длинные рога и короткий темный хвост. Роскошная антилопа мохор, которую арабы называют еще и ариелъ, а жители Борну — кирджиге, меньше и стройнее предыдущей. Отличаясь необыкновенно изящными и красивыми формами, она, как блестящей накидкой, отмечена роскошной темно-рыжей шкурой шеи и спины на белом фоне остального туловища. У нее короткий хвост и грациозно загнутые рога в форме вопросительного знака. Упомянутая антилопа хамерайя несколько меньше, чем мохор, но она более коренаста, имеет короткие рога, украшающие лишь самцов, светло-коричневую шкуру, беловатую на брюхе. Ее шерсть, как и у более крупного, серой окраски водяного козла, менее гладкая, чем у остальных.

По сравнению с нашим первым путешествием по этой же местности удивляло несомненно уменьшившееся количество цапель, гусей, пеликанов и уток, хотя воды в Чаде сейчас было больше. Чаще встречалась только какая-то крупная водоплавающая птица с черными перьями, белым брюшком, большим ярко-красным клювом и такими же красными ногами.