Сахара и Судан (Результаты шестилетнего путешествия по Африке)

Город был окружен довольно хорошо сохранившейся стеной, высотой метров в шесть и шириной в нижней части в три метра; по его размерам можно было заключить, что населяют его 5–6 тыс. жителей. Люди оказались весьма негостеприимными и подозрительными и при нашем приближении поторопились закрыть городские ворота. Многие из них, правда, вышли к нам наружу и стали усердно помогать в устройстве тенистого лагеря вблизи колодца, и некоторым из наших людей даже позволили войти в город. Однако их не удалось склонить к тому, чтобы впустить туда весь караван. Поскольку мы хотели всего лишь переждать там полуденный зной, то не стали настаивать на своем, а расположились в тени крупной и красивой кигелии, с которой нам на головы грозили упасть ее большие плоды. Кингиам направился к городскому главе, чтобы потребовать от имени короля предоставить нам угощение, а когда его отсутствие затянулось слишком надолго, за ним последовал Альмас, опасавшийся, как бы тот в одиночку не воспользовался вынужденным гостеприимством жителей. Оба они привели затем в наш лагерь наместника, носившего титул халифа. Он прибыл с большой свитой, принялся описывать бедность города, который недавно был тяжело обложен Аба Хашеми (сыном шейха Омара) и к тому же еще терпел нужду из-за неурожая прошлого года, но все же пообещал тотчас же прислать выпрошенный завтрак. Но после того как за ним закрылись городские ворота, никто уже больше не показывался, и, как только миновал самый сильный зной, мы покинули это негостеприимное место. Дорога вела нас в юго-восточном направлении через густой лес, в котором деревья с красивой кроной встречались столь же часто, сколь бедные акации и разновидности Zizyphus. На полчаса он сменился травянистой поляной, а затем появился древний город Альф, или Ульф, или Уллуф, в который мы прибыли через два часа.

Как и Кала, Альф был в лучшем состоянии, чем те города, с которыми мы познакомились на территории собственно Борну. В нем жило 6–7 тыс. человек. Управлял им чиновник, носивший титул галадима. Поскольку ворота не были закрыты, мы направились в город, но были вынуждены оставить вьючных животных снаружи, так как проходы были такими узкими, что при значительной толщине стен выглядели почти как коридоры. Даже через самые большие ворота — если вы не желали поранить колени или разбить себе голову — верхом нужно было ехать очень осторожно. Учитывая черствую натуру макари, мы решили завоевать благосклонность главы города торжественным вступлением и проскакали галопом под оживленную ружейную пальбу перед его домом. Результат, однако, не соответствовал усилиям всадников и расходу пороха, ибо высокий чиновник отвел нам для лагеря попросту дендалъ ⁴⁷. Разочарованные и огорченные, мы направились через другие, еще более узкие ворота (через них, лишь спешившись, с трудом можно было провести лошадей) снова за пределы города и разбили там лагерь на ночь. Неподалеку от этих ворот внутри города на одном пустом месте я заметил первые пальмы делеб (Borassus aethiopum).

Наша дорога от Альфа проходила в юго-юго-восточном направлении через местность, густо заселенную канури и шоа и поросшую светлым мелколесьем, в котором преобладали акации и особенно родственные курне разновидности Zizyphus. Лес чередовался с просторными луговыми равнинами. Они редко бывали совершенно сухими, а на большую часть года превращались в болота и озера. В конце второго часа пути в нескольких километрах к востоку мы оставили деревню Бирге, затем, спустя еще полчаса, дошли до двух небольших поселений по имени Дели, а еще через полчаса до Гелаи.

Деревни в этой плоской, ежегодно страдающей от наводнений местности в большинстве своем были защищены жителями (исключительно шоа) от напора воды низкими земляными валами, которым старались придать прочность, добавляя в них тростник. Деревни были застроены большими, неуклюжими и не очень прочными хижинами из тростника и соломы. Помимо людей они укрывали еще и всех домашних животных. Обычно кроме нескольких низких глиняных скамей в дальней части хижины (они служат ее обитателям для пребывания в дневное время) посередине находится помост из жердей примерно трехметровой высоты, покрытый циновками, где семья проводит ночь, тогда как внизу теснятся куры, коровы, лошади и козы. Но даже такой помост недостаточно надежно предохраняет от бесчисленных комаров этой влажной местности, которые очень мешают ночному отдыху людей. Обычно перед входом в хижину возводят еще один подобный помост. Днем он служит навесом, дающим тень, а ночью превращается в постель. Перед заходом солнца под ним разводят костер, и его дым вместе с верхним сквозняком отгоняет насекомых.