Сахара и Судан (Результаты шестилетнего путешествия по Африке)

В хижине на веранде находился король, который мог обозревать большую часть двора через закрывающую вход навесную дверь (фарфар), тогда как для нас он оставался невидимым. Мы сидели на корточках, я — во главе своих попутчиков, а рядом со мной Киари. Напротив меня сидел Альмас, к которому присоединился один незнакомец. В нем я правильно распознал Ису. Остальные следовали длинной чередой в зависимости от своего значения и социального положения. На возвышении веранды, рядом с дверью царской хижины стоял официальный толмач. Я открыл череду приветствующих короля. Осведомившись о состоянии здоровья его величества и выразив свое пожелание, чтобы в городе и в стране царили мир и процветание, я принялся распространяться о пребывании своего земляка Абд ал-Керима (Барта) в Логоне, о его сообщениях о тогдашнем короле Юсефе, о щедрости, мудрости и справедливости этого последнего и о его дружбе с чужеземцами и добавил, что и я полон желания установить эти дружеские отношения с достойным сыном Юсефа, королем Мааруфом. Подобно тому как мой предшественник за двадцать лет до меня прибыл из Логона к правителю Багирми, Абд ал-Кадиру, чтобы и тому передать желание нашего могущественного короля и повелителя жить в дружбе с суданскими правителями, я тоже намеревался посетить сына Абд ал-Кадира, короля Мохаммеду, и просил его, короля Мааруфа, поскольку он, по-видимому, не хотел подарить мне свою личную дружбу, открыть мне дорогу на Багирми, ключ от которой находился в его сильной руке. Просьбой снисходительно отнестись к моим скромным подаркам (учитывая его зависимое положение от шейха Омара, я определил для него только один отрезок хама, один красный тарбуш и одну десть обычной писчей бумаги), поскольку я уже три года как расстался со своей родиной, я закончил свою речь, которую для соблюдения торжественности произнес на арабском языке. Альмас фразу за фразой передал мои слова на языке канури, а официальный толмач перевел их затем на местный язык.

Последний ответил, в соответствии с указаниями своего господина, которые были даны таким тихим голосом, что до нас доносилось лишь бормотание, нечто в таком роде: «Король приветствует тебя, о христианин, и вас, люди из Борну, и вас, мужи из Багирми!» (Общий всплеск рук с нашей стороны и тихий шепот: «Да благословит тебя Аллах и да продлит он твою жизнь»). «Наш господин, — следовало далее, — говорит тебе, о христианин, что он получил и прочитал письмо шейха Омара и понял его приказание не закрывать тебе и сопровождающим тебя людям дорогу к королю Абу Секкину. Дорога поэтому должна быть свободна для тебя. Однако король спрашивает тебя, поскольку он проникся к тебе большой дружбой, хотя и не нашел пока что времени принять тебя лично, хочешь ли ты выслушать его совет по поводу твоей задуманной поездки?» Еще не стихло одобрительное бормотание, которым присутствовавшие встретили эту речь, как я воскликнул: «Как бы я осмелился не выслушать совет столь мудрого и могущественного короля в его собственной стране, я, гость в этом чужом мире, через который я могу проехать только под защитой бога и дружбы королей?»

«Наша страна, — продолжал толмач, — принадлежит шейху Омару, и все, что будет говорить и делать король Мааруф, будь то доброе или злое, произойдет при совместной ответственности Исы, посланца Борну (одобрительное бормотание толпы). Так вот, он говорит тебе, что твоя дальнейшая поездка приведет к большим опасностям, что по последним известиям нынешний король Багирми, Абд ар-Рахман, приблизился к беглецу Абу Секкину и намеревается уничтожить его своим подавляющим превосходством. Из лагеря Абу Секкина уже бежали старики, женщины и дети, чтобы спастись от этой катастрофы. Их ожидают в Бугомане. Король отвечает за тебя, своего гостя и друга шейха Омара, и желает, прежде чем разрешить тебе дальнейшую поездку, послать в названный город, чтобы получить сведения о самых последних событиях».

Я поблагодарил короля, по видимости столь обеспокоенного моим благополучием, за его дружеские чувства и возразил, что вынужден считать нецелесообразным, чтобы меня опередило известие о моем предполагаемом путешествии в страну, ставшую столь небезопасной из-за междоусобной войны. Кроме того, нам не приходится слишком опасаться описанных опасностей, ибо все мы находимся в руце божией. А после того, как у себя на родине и при дворе шейха Омара я выразил намерение посетить короля Абу Секкина, я никак не могу вернуться, не сделав или по крайней мере не попытавшись это сделать.