Сахара — не только песок

Мы были уже готовы идти дальше, но Луи все рассматривал песок вокруг куста. Сначала мы там ничего не увидели; только после того, как он нам показал, мы обнаружили очень слабый след, так сказать, негативный— он был не вдавлен в песок, а как бы выпуклый. След то исчезал, то снова появлялся. Наш следопыт некоторое время внимательно изучал его и вдруг в одном месте погрузил руку в песок, набрал полную пригоршню и бросил ее на твердый грунт. В облаке падающих песчинок мы заметили какой-то предмет; он упал на землю, завертелся и исчез. Но в тонком слое упавшего песка спрятаться было трудно, и мы легко нашли его. Это был очень интересный небольшой сцинк — африканский клиновидный халцид (Chalcides sepioides), похожий на нашего редко встречающегося гологлаза венгерского Ablepharus kitaibelii fitzingeri. Как и гологлаз, он передвигается подобно кроту, прижимая лапки к тельцу, чтобы они не мешали (выныривает из песка он довольно редко). Когда он приближается к поверхности, на песке появляется слегка выпуклый след, исчезающий, когда ящерица (халцид) в погоне за мелкими личинками или иными лакомствами погружается на большую глубину.

Проблема определения направления движения, хоть и не столь сложная, как в случае с хамелеоном, возникла снова, когда мы нашли в песке «синусоиду» — тонкую волнистую линию, оставленную, без сомнения, какой-то мелкой тонкой ужеподобной змеей. Луи заверил нас, что след свежий и «преступник» должен быть недалеко; мы с нетерпением отправились по следу. В ста метрах от этого места след кончился в небольшом углублении, которое мы сразу же окружили. И тут же увидели желто-коричневую с еле заметными пятнышками и огромными глазами змейку совершенно нам незнакомого вида. Прежде чем мы успели протянуть к ней руку, змейка, видно, оценила ситуацию и поняла, что спрятаться ей негде и что критическое положение требует решительных действий. Она приняла как можно более грозный вид: раздулась так, что стала казаться вдвое больше и толще, подняла вверх на треть длины свое тело и головку и расплющила шею. Все это должно было убедить нас в том, что мы имеем дело с вызывающей ужас египетской коброй, распространенной в Северной Африке. Несколько резких движений, имитирующих нападение и смертоносный укус, должны были еще больше напугать нас.

Как я уже упомянул, мы не знали, что это за змея, но точно знали, что не кобра, которая хотя и ведет себя подобным образом, но выглядит все же несколько иначе. Поэтому мы вытащили эту «разбуженную смерть» из убежища и постарались убедить ее в том, что ничего плохого ей не сделаем. Мы с Петром тут же договорились, что будем называть ее «лжекобра». Змейка быстро успокоилась и даже не пыталась кого-либо укусить. Она была очень довольна тем, что наша встреча закончилась благополучно, и наотрез отказалась снова изображать кобру, когда я приготовил фотоаппарат — хотя теперь уже я старался выглядеть вдвое толще и втрое больше, не говоря уже о симулировании самых скверных черт характера. Но напрасно я перед ней гримасничал на все лады. Единственным эффектом от моих стараний было бурное веселье Луи, который наблюдал за всем этим.

Я пришел в отчаяние от того, что упустил исключительную возможность сделать ценный снимок. Сделать технически совершенную фотографию животного обычно не составляет проблемы. Ценность же представляет фотография, на которой удалось уловить момент жизненных проявлений, реакций или поведения животных в различных ситуациях. Часто такие снимки и фильмы могут помочь разрешить спорные вопросы и экологические проблемы, а также понять механизм и ход какого-либо сложного или очень быстрого движения.

Что касается мелких животных, особенно пресмыкающихся (я их знаю лучше других), то надо сказать, что сделать хорошие снимки с одомашненных животных в лабораторных условиях намного легче, чем на природе. То, что в природе нельзя сделать даже с помощью самого лучшего телеобъектива, легко получается с животными, лишенными страха и оборонительных реакций: его не беспокоит присутствие фотографа. И единственно, чего нельзя зафиксировать у таких животных, это как раз реакции на испуг — угрожающие и устрашающие позы и тому подобное, конечно, если мы не решим вызвать их жестокими методами, рискуя даже иногда жизнью животного. Но в этом случае я предпочитаю отказаться от снимка.

Только в Праге нам удалось определить «лжекобру» — это была ящеричная змея Malpolon moilensis. Так что змея была все же ядовитая, родственная такой же глазастой обыкновенной ящеричной змее Malpolon monspessulanus, с которой мы хорошо познакомились в Югославии. И хотя змеи рода Malpolon ядовиты, это вовсе не значит, что они опасны для человека. Объективная опасность змеи для человека зависит от нескольких условий:

а) змея прежде всего должна иметь ядовитую железу, производящую биологически действенный токсин;