Сахарная кукла

Он выпрямился, швырнув мне в руки ибупрофен.

– Ты даже не извинилась передо мной ни разу!

Я подняла глаза.

– За что? За то, что меня избили?

– За то, что путалась с отчимом!

Маркус сжал кулаки.

– Я верю, что ты в каком-то понимании вундеркинд, ты выглядишь слишком зрелой для своего возраста и наверняка… Нет, знаешь, что, жизнь моя? Ты – не зрелая. Ты соплячка.

– Я не соплячка!

– Да? Тогда почему тебя пытала полиция? Спать с мужем матери – это не преступление! Может, дело в том, что он – взрослый, а вот ты – нет?!

– Да какая разница?

– Разница большая.

Я уставилась на него.

– Тебе придется уехать, – сообщил Маркус. – По крайней мере, пока не выпишут твою мать.

– Почему вдруг?

– Потому, что Джессику очень долго теперь не выпустят, а Филипп не может жить с тобой в одном доме: он тебе тоже не отец. Твоя бабушка в Вашингтоне. Остался лишь один выход…

Я рассмеялась было и тут же ойкнула, когда разбитая губа снова лопнула:

– Алло, Папа Римский? Это отец фон Штрассенберг. Ничего если моя дочь поживет немножечко в моей келье?

– Разумеется, дорогой вы мой! Я сам всегда считал целибат кретинством.

– Чего ты ржешь? – напустился Маркус. – Тебе все это – забава! Ты никогда не думаешь о других! Точно так же, как твой отец! Лишь бы вам было хорошо и плевать, как это скажется на семье!.. Ты и Джессика подрались. В дело пришлось вмешать посторонних!.. Что мне прикажешь делать?

– Твои предложения?

– Бавария, – буркнул Маркус. – Я звонил Ральфу, пока ты мылась и все с ним обговорил. Он был со мной согласен.

Я ощутила, как кровь отливает от рук и ног. Сердце похолодело. Бавария? Снова?! Почему им просто не уложить меня в гроб?!

– Согласен в чем?!

– Что тебе будет лучше пожить у него. Подальше от Филиппа.

– Ты рассказал ему?

– Ты стесняешься? – рявкнул он. – Лучше бы ты делать стеснялась!.. Да, рассказал. Ральф – опекун Джессики и его сразу же известили. По правде, это он позвонил.

Я не из тех, кому идут слезы.

Если уж я реву, то уродливо. С перекошенной красной рожей и целой лужей соплей, которые нужно постоянно высмаркивать.

Джессика говорит, когда я плачу, я вызываю не жалость, а отвращение. По лицу Маркуса было видно, что так и есть. И оттого мне стало еще горше, еще больнее, еще унизительнее.

– Я знаю, что ты не отец мне! Так позвони моему отцу! Если он меня хоть капельку любит! Неужели, он не может просто мне позвонить?! Я не хочу назад. Не хочу жить с Ральфом!

Маркус нервно топтался на месте, глядя куда угодно, только не на меня.

– Прекрати это! Твой отец… разумеется… господи, Верена, ты сама знаешь. Что толку было тебе звонить? Зачем травить себе душу, слыша, как ты страдаешь? И вечно врать, почему не сможет с тобой увидеться? Чего ради? Сейчас у него не лучший период, ты сама знаешь. Сейчас он ничем не сможет тебе помочь.

Оттолкнув его, я взбежала по лестнице и закрыла за собой дверь.

Они все решили. Как в прошлый раз. Когда меня отправили на другой конец страны. Рыдающую, разбитую, израненную… История с чайками попала в газеты, и Джессика немедленно ухватилась за этот шанс.

История повторялась.

И я поняла вдруг, почему Джессика хохотала, упав на пол.

Она опять победила.

Конец первой книги

В оформлении обложки использованы иллюстрации автора.

P.S.

В детстве я очень любила мыльные оперы. Потом сериалы, которые можно начать смотреть в любой миг, не заморачиваясь сюжетом. Все связано и в то же время не связано между собой.

Всего в этой серии будет четыре книги.

И одна, самая первая, с которой все началось. Которая давно уже перестала быть кратким содержанием… Так уж мне понравилось все это писать.

Их можно читать по порядку, а можно и вне его. С середины, с конца, с начала, как пожелаете. Стивен Кинг сказал однажды, что он старается скрыть от читателя окончание, чтобы тот терпеливо прочел весь текст.

Я так не читаю. Я люблю знать, что меня ждет. И чего, собственно, можно ждать от развития мыльной оперы, как не свадьбы? И раз уже свадьба будет, то почему бы не заглянуть в конец?

Так на мой взгляд, даже интереснее.

С уважением, Соро Кет.

Спасибо, что прочитали.