Сахарная вата

В другом конце кафе сидела мисс Дэвис, она пристроилась так, чтобы оказаться как можно дальше от двух стариков. В папином кафе она встречала их каждый день, но до сих пор ни разу не заговорила ни с одним из них и даже не смотрела в их сторону. Мисс Дэвис сидела спиной к ним и пила чай. Рядом с ней на полу стояла сумка на колесиках, и одной рукой мисс Дэвис придерживала ее, словно опасалась, что сумка может сама укатить куда-нибудь на своих колесиках. Сумка была набита черствым хлебом и птичьим кормом. Мисс Дэвис каждое утро кормит всех голубей в округе и в папино кафе заходит, чтобы передохнуть и выпить чаю – оно находится как раз на середине ее обычного маршрута.

– Привет, папа! – позвала я.

Он выглянул из маленького кухонного окошка и тут же выбежал в кафе.

– Как поживает моя дорогая именинница? – спросил он, крепко обнимая меня. От папы пахло жареной картошкой. Он подхватил меня и закружил так, что мои ноги запорхали в воздухе.

– Осторожнее с моей сумкой, – сказала мисс Дэвис, хотя мы были в ста километрах от нее.

– В три тридцать на скачках бежит лошадь по кличке Праздник, – сказал Билли Щепка. – Нужно будет поставить на нее, и если я выиграю, куплю тебе подарок ко дню рождения, Флосси.

– День рождения, вот как? А когда у меня день рождения, я уже и не помню, – сказал Старый Рон.

Я не поняла, шутит он или нет. Похоже, Старый Рон сам не был в этом уверен. Он порылся в кармане своего макинтоша и протянул мне ириску – это был его подарок мне на день рождения. Папа горячо поблагодарил Рона, но сам при этом беззвучно прошептал мне одними губами: «Не ешь!» Я сказала, что съем ириску позже.

– О, я тоже постараюсь что-нибудь для тебя найти, – сказала мисс Дэвис, роясь в своей сумке.

Я подумала было, что она хочет подарить мне пакетик птичьего корма, но она нашла в сумке свой кошелек, выудила из него монетку в двадцать пенсов и протянула ее мне. Я очень вежливо поблагодарила мисс Дэвис, потому что знаю: для таких старых женщин, как она, даже двадцать пенсов – это большие деньги.

Папа признательно улыбнулся ей, а затем повел меня на кухню. Оказывается, он умудрился запихнуть в угол кухни один из столиков, украсил его елочной мишурой, воздушными шариками и повесил над ним рождественские фонарики. Столик был покрыт серебристой клеенкой, на ней лежали перевязанные серебряной лентой с бантом нож и вилка, а на стене висел плакат, на котором корявым папиным почерком было написано: «С днем рождения, Принцесса!»

– Ах, папа! – сказала я и заплакала.

– Ну-ну-ну! Не надо плакать, солнышко! – сказал папа. – Лучше садись на свой трон и распаковывай подарки.

Он вручил мне три больших красных пакета и один маленький, помятый, в коричневой оберточной бумаге, перевязанный бечевкой.

– Это от бабушки, – пояснил папа и добавил, потирая нижнюю губу: – Не жди чего-то особенного.

– Наверное, она опять для меня что-нибудь связала, – сказала я, щупая мягкий пакет в коричневой бумаге.

Бабушка всегда дарит что-нибудь связанное своими руками. Она вяжет вещи специально для меня, но плохо помнит, сколько мне лет. В прошлый раз это был крошечный, как на ясельника, розовый жакет с зайцами, уточками и медвежатами на маленьких кармашках.

– По-моему, эта вещица по размеру еще меньше, чем в прошлый раз, – вздохнула я.

– Может быть, это жилетка или что-то в этом роде? – предположил папа. – Не волнуйся, я не заставлю тебя ее надевать, обещаю.

Нет, бабушка связала не жилетку, но нечто. Точнее, это были два странных шерстяных зверя, один серый, другой бурый, с маленькими, неровно пришитыми глазами. Трудно сказать, что это были за звери. У серого были большие уши и длинный отвисший нос. У бурого – маленькие ушки и хвост.

– Должно быть, это слон, – сказала я, указывая на серого зверя. Потом рассмотрела бурого и спросила: – Как ты думаешь, это кошка или собака?

– Может, кошка, – ответил папа. – Или собака. А может, лиса.

– Пап! А как же его назвать, когда я буду писать бабушке письмо с благодарностью за подарок?

– Просто напиши, что тебе очень понравились ее вязаные звери, – сказал папа. – А называть их совсем не обязательно, можно попасть впросак. Однажды я поблагодарил ее за полосатый шарф, хотя он показался мне слишком маленьким. Оказалось, что это был вязаный галстук. Но ты же знаешь, она всегда старается сделать что-нибудь приятное, храни ее Господь. Ладно, принцесса, открывай остальные подарки.

На всех трех красных пакетах золотыми завитками было напечатано: «Счастливого Рождества!»

– Прости, милая, у меня не нашлось другой, более подходящей красивой бумаги, – сказал папа. – Ну давай открывай, мне не терпится услышать, что ты скажешь.

В первом пакете лежала самодельная бумажная корона, усыпанная блестками и пластмассовыми «бриллиантами». Когда я надела эту корону, блестки с нее посыпались мне на голову, но папа сказал, что с ними мои волосы выглядят просто чудесно.

– В ней ты выглядишь как самая настоящая принцесса, – сказал папа и низко мне поклонился, а потом даже присел, заставив меня хихикнуть.

Во втором пакете оказалась пара серебряных туфелек на высоком каблуке.