Сахарная вата

Так началась наша новая жизнь. Каждый вечер я уезжала на работу вместе с папой в его фургоне. Мы ехали в большой гараж за станцией, прицепляли прицеп Билли и перевозили его на площадь перед станцией. Затем папа запускал генератор, разогревал фритюрницу, а я устраивалась в тесном, но уютном гнездышке в углу прицепа, подальше от глаз покупателей. У меня были две подушки и старая папина джинсовая куртка, в которую можно закутаться. Надевать свою теплую куртку мне было не нужно, внутри прицепа было тепло, даже жарко от фритюрницы, на которой шипел и потрескивал жир.

Сначала я делала там свои домашние задания (кроме математики, ее я списывала у Сьюзен перед началом уроков). Потом немного читала. Я начала читать старые школьные учебники, которые нашла в доме Билли. Они были написаны странным, устаревшим языком, но рассказы в них оказались очень интересными, нужно было лишь вчитаться в них. Чаще всего это были истории о бедных бездомных детях, которые просят подаяние на улицах Лондона. Как правило, у этих детей были жестокие отчимы-пьяницы и куча больных младших сестер и братьев. Иногда эти дети сильно кашляли, потом говорили, что видят ангелов, и умирали. Когда у нас не было посетителей, я читала отрывки из этих рассказов папе.

– Эти истории… Они не слишком расстраивают тебя, Флосс? – спрашивал папа. – У меня, например, от них мурашки по коже.

– А мне они нравятся, – отвечала я.

Когда люди начинали выходить из закрывающихся пивных, у нас появлялось много посетителей. Я не могла сосредоточиться, чтобы читать в таком шуме, и переключалась на какое-нибудь рукоделие. Я сплела фенечку для Сьюзен. Несколько фенечек. Сделала для папы плетеный брелок для ключей. Сшила (правда, не очень умело) джинсовые курточки для Эллерины и Димбла. Сделала маленькую джинсовую мышку с хвостиком-шнурочком для Лаки.

Однажды я попробовала взять с собой на работу Лаки, но ей в прицепе не понравилось – слишком жарко и тесно. Ей гораздо больше нравилось оставаться дома, ведь ее не тревожили ни мысли о мерзких охотниках за детьми, ни печальные старые призраки родителей Билли.

Папа всегда давал мне бумажную тарелочку с жареной картошкой и баночку кока-колы, но много пить я не решалась, потому что ни в прицепе, ни где-то поблизости не было туалета. Потом у меня начинали слипаться глаза, я откладывала свое шитье, удобнее устраивалась на подушках, прижималась щекой к папиной старой куртке и засыпала.

В полночь папа отгонял прицеп назад в гараж, переносил меня в свой фургон и отвозил нас домой. Полусонная, я перебиралась в кровать и засыпала, высунув одну руку из-под одеяла, чтобы всегда можно было опустить ее и погладить Лаки.

Папу очень тревожило, что я сижу вместе с ним в прицепе Билли.

– Мама сошла бы с ума, узнай она, что ты до полуночи торчишь со мной на работе, – говорил он. – Это никуда не годится, я знаю. Особенно когда парни начинают вываливаться из пивных. Они такие слова произносят… Я думаю, нужно будет купить тебе затычки для ушей, Флосс.

Кстати говоря, я услышала от тех парней несколько потрясающе грубых выражений, которые оказались очень полезными, когда Рианнон, Марго и Джуди начинали меня дразнить. Они по-прежнему зажимали носы, когда я проходила мимо них. Я знала, что теперь от меня еще сильнее, чем прежде, пахнет жареной картошкой, но делала вид, что мне нет до этого никакого дела.

В следующую субботу, перед тем как на целый день поехать к Сьюзен, я начала приводить себя в порядок. Встала пораньше, приняла ванну, не обращая внимания на облупившуюся эмаль, вымыла шампунем волосы и даже попыталась их уложить. Волосы за это время у меня здорово отросли, но слушаться по-прежнему не желали и дико торчали во все стороны.

Я надела свои парадные джинсы и топик, почистила кроссовки. Папа тоже расстарался. Он надел свою лучшую голубую рубашку и джинсы, хотя на самом деле ему предстояло весь день слоняться дома без дела.

Он привез меня к дому Сьюзен. Я опасалась, что это окажется большой особняк с красивой полированной мебелью, светлыми диванами и коврами и мне придется все время чинно сидеть на самом краешке стула и отказываться от угощения, которое можно ненароком пролить или разбрызгать. К счастью, это оказалась самая обычная викторианская вилла из красного кирпича.

Войдя внутрь, я обнаружила чудесный беспорядок – разбросанные по всему холлу туфли, гора бумаг рядом с телефоном и книги, книги, книги… Они были здесь повсюду – не только на книжных полках, но и на ковре, и на ступеньках лестницы, на каждом подоконнике. Книги были даже в туалете, и в ванной, и на кухне, где они стояли и лежали вперемешку с кастрюлями и банками для специй.