Сахарный череп

Муэрте-Катрина быстрым шагом подошла ко мне, осмотрела с ног до головы.

— Я и не ожидала, что Нантат — это ты, — произнесла она низким чарующим голосом.

Глядя на ее разрисованное узорами лицо, я почувствовала, как становится не по себе. Рядом стоит богиня смерти, хозяйка Чилама. И надо бы что-то сказать, только язык словно онемел, а раскрыть губы чудовищно тяжело.

— Я тоже… не ожидала, — наконец-то удалось ответить, и собственный голос показался чужим и страшным.

Руки Максимона легли мне на плечи, словно пытаясь приободрить.

— Девочке досталось, — мягко сказал барон Замди. — Пусть придет в себя.

Тем временем храм задрожал и начал рушиться.

— Тиош! — вскрикнула я и попыталась кинуться к входу, но Максимон не дал этого сделать.

Спустя несколько секунд, расшвыривая в стороны камни, в небо ударил зеленый луч. Он же поднял в небо мужскую фигуру, которая спрыгнула к нам.

Лицо Тиоша изменилось: черты заострились, нечеловеческий глаз будто превратился в жидкий нефрит и залил часть лица. Но взгляд был внимательным и обеспокоенным.

— Цела? — хрипло спросил он.

Я через силу кивнула, по-прежнему глядя на него. Тиош хотел было прикоснуться ко мне, но рука была в крови, и он резко передумал.

Со всех сторон донеслось жуткое шипение.

Мы заозирались.

Громадные змеиные головы медленно поднимались в нескольких метрах от нас. Песок скатывался по черным и красным телам. Глаза полыхали алыми углями.

— Папочкины прислужники, — прошептала рядом Муэрте-Катрина. — Надо же, даже умирая, призвал их.

Змеев было много. Очень много. Мне хотелось одновременно орать и запрыгнуть на шею к кому-нибудь сильному и высокому.

— Опять вы? — донесся веселый и злой голос грациозного парня в шкуре ягуара. — Кажется, ребятки, по нам соскучились.

В руках стоявшего рядом с ним мужчины сверкнули ослепительно белые молнии.

Змеи словно по сигналу кинулись на нас. Тиош и Максимон быстро закрыли меня собой.

А потом пустыня превратилась в самый настоящий сверкающий ад. Молнии, рухнувший с небес ливень, тьма красных койотов, послушных приказам Уичтли-Почтли, красный дым из ладоней Муэрте-Катрины, дрожащая земля от шагов Максимона, зеленые стрелы Тиоша и странный будоражащий кровь напев барона Замди, от которого змеи падали и корчились в немой агонии.

Временами мне удавалось откинуть кого-то голубым огнем, срывавшимся с пальцев. Но после этого тут же темнело перед глазами, и я понимала: лучше не лезть. Вообще не лезть.

Только смотреть, чтобы никто не приблизился к обездвиженной Росите, окутанной золотистым коконом. И, словно прочитав мои мысли, красный змей пополз к девушке.

Я откинула его в сторону, но тут же пошатнулась и рухнула сама.

Тьма утянула меня в крепкие объятия, давая понять, что на этот раз мой бой окончен…

* * *

— Если ты сейчас не придешь в себя, я скажу Пилар, что она самая красивая женщина на этой улице, — раздался скрипучий и… такой родной голос. — А еще съем твой суп, выпью кофе и выйду замуж за всех тех несчастных поклонников, которым пришлось отказывать, пока ты тут лежала в отключке. Между прочим, это было не так легко. Эй!

Голова немного побаливала, но, в целом, самочувствие было не таким плохим.

Я медленно открыла глаза, пытаясь понять, где нахожусь.

Комната. Светлая. И очень приличная. Из окошка на стол падают солнечные лучи.

Спустя некоторое время до меня дошло, что это дом мамы Замбы. А я лежу на кровати. Рядом бухтит Чочу. За окном же поют… птицы. И на душе как-то так тепло и уютно. А еще очень замечательно. И хочется так лежать, лежать, лежать…

На губах сама собой появилась улыбка.

— Нет, ей смешно! — тут же возмутился Чочу. — Я тут страдаю, ночами не сплю, а ей смешно! Роза, между прочим, тут серьезное дело! Дом надо отстраивать, ателье приводить в порядок, бананы покупать, кофе варить, а ты…

Я сгребла его в охапку и чмокнула в макушку.

Чочу придушенно пискнул.

— Не суетись, — снова улыбнулась я, прикрывая глаза и чувствуя, как в груди разливается что-то бесконечно теплое и прекрасное. — Мы живы. Все остальное — сущая ерунда. Поверь.

И Чочу, как ни странно, больше ничего не сказал, лишь ткнулся мне лбом в грудь, давая понять: согласен.

Главное — жить. Остальное — пустяки. И разобраться с ними уже не так сложно, пока ты не перешагнул черту, оставляющую мир живых за спиной.

* * *

Спустя неделю

Дела в Чиламе потихоньку налаживались.

Сначала четыре дня шли ливни. Взрослые такие ливни, которые вымывали все, что только можно. Всю скверну и дрянь, оставшуюся после прихода Собирателя Крови. Природа, казалось, сама радовалась возможности все очистить.

Шальные ичтланы бога дождя с визгом носились по небу, опрокидывая все горшки, из которых на землю обрушивалась святая вода.

Жители города с хохотом вылетали на улицы и отплясывали безумную мараэлью, совершенно не боясь промокнуть до нитки.

— Дождливый ягуар разошелся не на шутку, — говорили они. — И пусть так. Дождь — это вода. Вода — это жизнь. Значит, будет урожай. Будет чем угостить Уичтли-Почтли и его ручных койотов.