Сакральные древности Крыма. Мифы, легенды, символы, имена и их отражение в искусстве

Остров ранних кельтских легенд принимал достойных и лучших, отсюда обряд погребения в лодке. Моргана, правительница Авалона, — это образ, в который трансформировалось древнее женское божество кельтов, «белая, или лунная богиня» времен друидов. В образе Госпожи озера она принимает меч Эскалибур и возвращает его в Авалон, откуда и происходит этот меч. Согласно легенде, после смерти короля остров Авалон растворился в тумане. Нынче, по крайней мере, его нет ни на одной карте. Своего рода «заместителем» Авалона в средние века стало аббатство Гластонбери и, в особенности, Гластонберийский холм, близ границы с Уэльсом. Монахи даже обнаружили здесь могилу короля Артура. Местность, окружающая холм, увенчанный башней «Тор», раньше напоминала остров из-за бесчисленного множества окружавших его болот. Но куда же исчез этот загадочный город? Сторонники паранормальных объяснений полагают, что Авалон пропал подобно русскому Китежу — перешел в иное параллельное измерение и скрылся от глаз людей. Но есть и более реалистичные варианты. Некоторые западные историки объясняют исчезновение Авалона обычным наводнением. В подтверждение своей гипотезы ученые приводили подлинную историю XI века. В ней речь идет об острове в проливе Ла-Манш, защищенном дамбами и шлюзами. Однажды после каких-то торжеств пьяная стража забыла их закрыть, и ничем не сдерживаемая приливная вода ринулась в город. В волнах погибло все его население, а сам остров покрыло море. Авалон могла постигнуть та же судьба.

Так возникла тема раненого короля, который пребывает в таинственном и недоступном месте, откуда он после исцеления должен вернуться. В средние века ожидаемый император, сокрытый, но не умерший, пребывающий в недоступном и невидимом центре, отождествляется с тем или иным правителем Священной Римской империи: Карлом Великим, Фридрихом I, Фридрихом П. Так, А. Н. Афанасьев приводит подобный мотив: «О Карле Великом рассказывают, что у самой подошвы Оденберга участвовал он в страшной битве; кровь лилась так беспощадно, что потоки ее проложили глубокие борозды. Карл одержал победу, но вечером, вместе со своим войском, вступил внутрь скалы и заключился в ее стенах; там покоится он теперь от своих геройских подвигов»^[191].

Теме «раненого» или «спящего» короля сопутствует известная из кельтских саг тема разоренного и бесплодного царства, ожидающего восстановления, что находит свой эквивалент в образе Сухого Древа. Сухое Древо, ассоциирующееся с местопребыванием «Царя мира», снова зазеленеет в момент новой имперской манифестации и победы над силами «темного века».

Это сказание, возникшее в эпоху золотого века западного рыцарства, повторяется в разнообразных вариациях, наподобие пророчества о явлении третьего Фридриха. Оно резюмируется известным выражением об Императоре, который «и жив, и нежив»… «Раненый король, король, пребывающий в летаргии, король умерший и лишь кажущийся живым или живой, но лишь кажущийся мертвым, и так далее — таковы близкие и взаимозаменяемые темы, которые мы постоянно встречаем в цикле Грааля», — пишет Дж. Эвола^[192].

Архетип «утраченного», «предательски убиенного» короля, которому покровительствуют сверхъестественные силы и который, свершив свой земной путь, не исчезает вполне, но пребывает в некоем ином измерении, откуда появится вновь, когда его народ будет особенно нуждаться в его возвращении, отнюдь не утратил силу, как это может показаться на первый взгляд в наш рационалистический век. Кризис религии, два тоталитарных режима с их субститутом веры, разочарования в возможности построения справедливого общества произвели немалые опустошения в системе ценностей. Однако человек нуждается в них, и огромный потенциал традиционных ценностей продолжает служить монархической идее. Рыцарству с его кодексом чести, ритуалами, зрелищностью и романтическими легендами есть что предложить современному миру. Рыцарство несет иерархию ценностей, кодекс поведения не произвольные, но освященные традицией, соответствующие высшим божественным предначертаниям. Рыцарство как идеальный носитель средневековой системы ценностей всегда сохранялось в европейской консервативно-правой среде не только в виде простой метафоры.

Иллюстрации к главе 6. Сакральные предметы скифов и процессия Св. Грааля

Крадущаяся пантера. Золотая бляха, украшавшая щит. VI в. до н. э. Келермес, курган № 1

Свернувшаяся пантера. IV в. до н. э.

Кибела, владычица зверей; по обе стороны богини — львы, вставшие на задние лапы.

Фрагмент серебряного зеркала, с оборота обложенного золотом с гравированными изображениями. VI в. до н. э. Келермес, курган № 4