Саквояж со светлым будущим

— Володе Дудникову сказала, а Тимофею, по-моему, нет. Да поймите, для нас это никакой не форс-мажор, а самое обычное дело. Рядовое. Ну, неприятно, конечно, но… не фатально.

Вид у Маши Вепренцевой был задумчивый:

— Странно, что он на офисный телефон звонил. Очень странно. Или ему было наплевать, дойдет ли звонок до вас?

— Что это означает? — удивилась Катерина.

— Понимаете, ему могло быть все равно, вы подойдете к телефону, или ваша секретарша, или кто-то из сотрудников. Может быть, ему был важен сам факт звонка, понимаете? — У нее вдруг голос стал очень звонкий. — Допустим, ему было важно, чтобы звонок был просто зафиксирован. Вашей службой безопасности хотя бы. Чтобы в случае чего неожиданно выяснилось, что кто-то звонил и угрожал Тимофею Кольцову. Или Аркадию Воздвиженскому. Наша служба безопасности, между прочим, тоже в курсе дела.

— А вам… тоже кто-то звонил?

— Ну да! Звонил и говорил, что если мы поедем в Киев, плохо нам придется. И еще детям моим угрожал!…

— Да, но зачем угрожать Тимофею Кольцову или мне, Маш? Что за бред?! И при чем тут служба безопасности, а? — Родионов почти орал, потому что Маша своей осведомленностью и логикой его взбесила. — Что такое-то, а?

— Мы все узнаем, — пообещала Маша. — Нужно пойти и найти Весника.

— Весник-то тут при чем?!

— Пошли, — сказала Маша. — Пошли-пошли!…

***

Илья Юрьевич Весник, топ-менеджер, профессионал и человек свой во всех отношениях, плавал в бассейне и получал от этого огромное, ни с чем не сравнимое удовольствие. Это самое удовольствие было написано у него на лице и, кажется, даже на пузе, потому что плавал он на спине, выставив живот на поверхность.

Увидев делегацию, он булькнул, замахал рукой, пошел ко дну, вынырнул, смахнул воду с волос и захохотал.

— Вы чего такие кислые, господа и дамы? Здрасти, Катерина Дмитриевна! Прошу меня извинить, я без галстука в некотором роде.

— Ты и без штанов тоже, — буркнул Родионов, которого теперь раздражала жизнерадостность Весника.

— Но мог бы быть при галстуке! — радостно объявил пиарщик. — Без штанов, но в галстуке — в этом есть что-то пикантное, правда?

— Вылезай, — попросила Маша Вепренцева и оглянулась. Девушка Олеся по-прежнему спала в шезлонге под зонтиком, прикрытая халатом, который добыл Родионов.

Весник послушно поплыл к бортику, на полдороге остановился и опять захохотал.

— Представляете, я пришел, а она спит! Я думал, что ее тоже… того… прикончили, подошел, а она храпит! Во все горло! Как матрос в кубрике! Ой, анекдот!

Он нырнул и вынырнул у самого бортика, подтянулся и уселся на краю, смахивая с лица воду.

— Красота, — сказал он и потянулся. — Вот красота-то! Буду дом строить, обязательно бассейн выкопаю, ну, точно выкопаю!

— А дом у тебя где будет? — поинтересовался Родионов. — В экваториальной зоне? В нашей зоне девять месяцев зимы, будешь в своем бассейне на коньках кататься.

— Это точно, — жизнерадостно согласился Весник, — но все равно выкопаю. Из принципиальных соображений!

— А у тебя есть принципы? — поддел его Родионов.

Илья Весник был вовсе не дурак и, вообще говоря, соображал всегда быстро и безошибочно.

— Так, — сказал он и перестал улыбаться. — А что случилось-то? Что за делегация такая, уроды? Простите, Катерина Дмитриевна, это у нас такая форма корпоративного общения. Это к вам не относится.

Катерина пожала плечами:

— Пожалуйста, пожалуйста, — разрешила она. — Как вам удобней.

— Илюш, — начала Маша. — Дмитрий Андреевич мне сказал, что вы утром разговаривали по телефону.

— Я все утро разговаривал по телефону, — быстро ответил насторожившийся Весник. — Я только и делаю, что беседую по телефону, блин! У меня других занятий-то и нет. А что такое? Я под подозрением, да?

Маша молчала, и Родионов молчал, а Катерина Кольцова вдруг предложила Сильвестру пойти в дом и съесть булку. Сильвестр заныл, что не хочет он никакую булку и в дом не пойдет, потому что он уже не маленький и, может, ему интересно!

— Так, — сказал Весник, поднялся и пошел к своему шезлонгу. Сначала он потряс рубаху, потом джинсы, потом опять рубаху, выудил сигареты, достал одну и сунул в рот. Руки у него были мокрые, сигарета моментально намокла, и он вынул ее изо рта и швырнул в траву.

— Что происходит, я не понимаю?!

— Кому ты сказал по телефону, что должен меня изолировать, что я не совсем дурак, что ты ничего не можешь поделать, только прирезать меня, как Головко, а вообще, постараешься обойтись без членовредительства? Кому, Илья?

— Блин, — сказал Весник с изумлением, — откуда ты узнал?! Откуда?

— Слышал.

— Ты не мог ничего слышать.

— Я слышал.

— Как ты мог слышать?!

— По телефону я слышал! — заорал Родионов. — Не хочешь, чтобы тебя подслушивали, не валандайся со своими техническими усовершенствованиями! Режим конференции, режим ожидания, твою мать!… Я все был в режиме ожидания, а потом мой телефон подключился к твоему! С кем ты говорил, Весник?!

— Режим ожидания?! — протянул безмерно удивленный Илья Юрьевич. — Ты все слышал?! А мне говорили, что такого просто быть не может, что у меня стопроцентная гарантия от прослушки!… Мать, мать, мать!…