Саладин, благородный герой ислама

Султан Нур ад-Дин был обеспокоен активностью и личными успехами Саладина. Ему уже донесли, что последний ищет подходящий случай, чтобы освободиться от его опеки, и он поручил присматривать за ним недовольным эмирам, которые состояли на службе у правителя Египта. Он получал доклады о проводимой Саладином политике и подчеркнуто обращался к нему в своих официальных посланиях только как к знатному слуге. Это ясно давало понять Саладину, что он не является носителем власти, а выступает лишь в качестве защитника интересов сирийского ислама в Египте. Потому Саладин не мог действовать по своему усмотрению, а обязан был подчиняться директивам, исходящим из Дамаска. Конечно, Нур ад-Дину самому хотелось править Египтом. Саладина же он был не прочь вернуть к его старым и безвредным занятиям теологией. Однако на тот момент у него было слишком много других забот. Христиане стремительно продвигались к границам его государства, а на Востоке несколько неугомонных мелких князей Месопотамии оспаривали его власть и осмеливались поднимать мятежи.

Христиане после происшествия с Дарумом искали новых союзников. И Амори, иерусалимский король, который только что женился на внучке Андроника Комнина, брата византийского императора, отправился в «хранимый Богом» город. Став его родственником благодаря своему браку, иерусалимский король приехал к тому, кто с высоты своего неприступного трона для всех христиан и неверных казался живым воплощением божества, неподвижным в своем ослепительном одеянии, как святая икона. Грозная личность, повелитель двадцати народов, символ традиционного цезаризма, наместник Бога на земле, самодержец, абсолютный государь, к которому самые известные лица могли приблизиться только с низким поклоном и от воли которого зависело распределение восемнадцати придворных должностей империи, Мануил Комнин все еще царствовал, несмотря на пережитые им измены, победы и поражения, посвящая свое время разработке новой доктрины, носящей следы влияния учения Мухаммада и оргиям в компании своей племянницы Феодоры, отлучая от Церкви тех, кто позволял себе осуждать его правление, и подвергая гонениям прелатов, которые восставали против его действий. Он принял иерусалимского короля согласно обычаям своих предшественников. Гильом Тирский подробно рассказал, что за празднества были устроены в честь Амори, и описал пышную церемонию приема. Среди балов и представлений Амори тем не менее не забыл о цели своего приезда. Он поддержал императора в его намерении вести жестокую войну с Саладином, все возрастающее могущество которого тревожило христиан. Он напомнил ему, что с помощью византийских императоров Господь Бог решил бороться с безбожием народов, чтобы объединить единой верой тех, кто принадлежит к разным племенам. Амори долго рассказывал Мануилу о положении несчастных франкских королевств в Сирии, обреченных из-за разногласий между баронами, великими духовными орденами и королем на гибель, о том, что им угрожают созданием большого мусульманского блока, простирающегося от Евфрата до Ливии, сплоченного и по политическим, и по религиозным соображениям. Иерусалимский король прекрасно понимал, что единение ислама нанесет христианам огромный вред. Он предложил Мануилу Комнину изгнать Саладина из Египта и создать там франкское государство, которое они разделят между собой. Амори, впрочем, не пришлось демонстрировать все свое красноречие, чтобы заставить оценить свои идеи, ибо верный традициям византийской дипломатии Мануил Комнин считал, что обладание долиной Нила выгодно не только из-за ресурсов, которые можно было бы оттуда черпать, но оно позволило бы восточным христианам расширить границы своих фьефов и обогатиться благодаря сокровищам, стекавшимся на базары Каира. И с экономической и с политической точки зрения он мог только приветствовать замыслы своего родственника иерусалимского короля и пообещал ему всяческую поддержку.

Пока Амори вел переговоры с византийским императором и обдумывал свои будущие походы, Нур ад-Дин овладел крепостью Крак де Монреаль, расположенной на берегу Мертвого моря, прямо в сердце Трансиордании, терпеливо освоенной первыми основателями Иерусалимского королевства. Это была ощутимая потеря для трансиорданских христиан, ибо экономические ресурсы этой богатой сеньории приносили им большие доходы. Именно в этой части Моавского плоскогорья выращивали виноград, злаки, оливковые деревья, сахарный тростник. Этот сахар вывозился довольно далеко: на острове Кипр купцы торговали пудрой, которая называлась «сахар из Крака де Монреаль». Эта величественная крепость Монреаль с тремя рядами стен считалась неприступной. Она была построена королем Бодуэном, чтобы наблюдать за восточной границей Иерусалимского королевства, осуществлять таможенный контроль над караванами, следующими по великому пути, названному Дарб ал-Хадж, и защищать от грабительских набегов бедуинов земледельческое население Моава и Идумеи, труд которого способствовал обогащению франкской колонии Трансиордании.