Саладин

Еще одной несомненной заслугой Салах ад-Дина стало стремительное развитие ремесла и торговли, а вместе с ним — египетских городов. Считается, что Салах ад-Дин владел множеством лавок на рынках, и вывод этот делается на основе слов его визиря аль-Кади аль-Фадиля, утверждавшего, что доход личного дивана (канцелярии) султана составил в 1190 году 354 454 динара, а в 1192 году — 354 044 динара. Как уже было сказано, собственных земельных владений у Салах ад-Дина не было, а потому делается вывод, что речь идет о доходах от торговых лавок и мастерских, принадлежащих султану. Но ведь и рабов среди ремесленников египетских городов тоже не было. Таким образом, речь, вероятно, идет либо о налоговых поступлениях с этих лавок, либо о внесении платы за их аренду (или за аренду места на рынке). При этом доподлинно известно, что в 1171–1172 годах Салах ад-Дин отменил целый ряд дополнительных налогов, взимающихся с ремесленников и торговцев, а также простил им недоимки за прошлые годы. Это стало мощным стимулом для развития различных видов ремесел — ткачества, пошива одежды, сыроварения, кузнечного дела и т. д. Росло не только число ремесленников — совершенствовались технологии и методы производства; во многих мастерских стали использовать наемных работников и принцип разделения труда. Словом, Египет времен Салах ад-Дина явно находился на стадии раннего капитализма или, по меньшей мере, его преддверия. Почему в итоге эта тенденция не получила развития, и в исламских странах начался экономический спад и отставание от Запада — это тема для отдельных дискуссий, которые и сегодня ведутся историками, религиоведами, экономистами. Хотя ответ на этот вопрос, в принципе, известен: увы, преемникам Салах ад-Дина не доставало ни его ума, ни широты его взглядов, ни его умения просчитывать последствия каждого своего шага.

Наконец, Салах ад-Дин, вне сомнения, превратил Египет в важнейший транзитный центр международной торговли своего времени, отобрав эту роль у Ирана. И вновь это было сделано с помощью гибкой налоговой и таможенной политики, а также умения Салах ад-Дина ставить экономические интересы страны выше военных, религиозных, политических и пр.

Как бы ни складывались его отношения с франками, находился ли он в данный момент с ними в состоянии войны или перемирия, но за редким исключением европейские купцы во времена Салах ад-Дина могли безбоязненно войти в Александрию и другие египетские порты, чтобы закупить здесь доставленные в Египет через Красное море пряности и другие товары из Юго-Восточной Азии, Индии, Йемена и прочих «стран Востока». Из Европы в Египет, в свою очередь, ввозились сукно, дерево, металлы и т. д. — это несмотря на то, что папа римский не раз призывал христиан отказаться от торговли с сарацинами.

Одновременно, как отмечает В. Васильцов, «Салах ад-Дин всеми способами стремился воспрепятствовать какому-либо военному сотрудничеству с Европой в обратном направлении, то есть вывозить в европейские государства то, что так или иначе могло бы быть использовано в конечном счете в борьбе против мусульман. Для этого он издал специальное распоряжение, которое гласило: «Наш величайший указ направлен на то, чтобы воспрепятствовать кому бы то ни было вывозить оружие и другие средства для ведения войны в упомянутые страны (то есть в Европу) и остерегаться этого всеми силами»…»[38].

Размеры пошлин, которые брались с христианских купцов, были весьма умеренными и зависели от вида товара. К примеру, пошлина с золотых слитков составляла 6 процентов, с серебряных слитков и различных монет — 4 процента, с дерева и сукна — 10 процентов; меха и драгоценные камни пошлинами вообще не облагались. Как подчеркивает Людмила Антоновна Семенова, особое покровительство Салах ад-Дин оказывал венецианским купцам, которые смогли предотвратить наступление крестоносцев на Египет во время Четвертого крестового похода[39].

Далее она же сообщает, что доходы с транзитной торговли во времена правления Салах ад-Дина стали вторым по важности источником доходов после доходов от сельского хозяйства. Вот что значит не жадничать и правильно поставить дело!

«В экономическом отношении, — констатирует Исаак Моисеевич Фильштинский, — Айюбидский период в истории Египта считался временем относительного процветания…»[40].

Еще раз обратим внимание: это при том, что все эти годы государство находилось в состоянии войны с тем или иным врагом, а войны неминуемо влекут за собой упадок и разорение. Но Салах ад-Дин, бывший, как видим, не только военным, но и своего рода административным и экономическим гением, доказал, что может быть и иначе.

Возможно, дело обстояло наоборот: экономическая стабильность в находящемся в глубоком тылу Египте, этой житнице его империи, позволяла султану вести почти беспрерывную войну в Сирии и Палестине.

* * *