Саладин

И вновь, взвесив все «за» и «против», Салах ад-Дин приказал племяннику отойти от Тира и взять Гебал (Библ)[63] — город, расположенный между Тиром и Триполи. Но брать его не понадобилось — эта крепость, как вскоре и Ботрун (Ботрис), была сдана без боя в качестве выкупа за своего сеньора, попавшего в плен при Хаттине.

Падение Гебала означало, что теперь между Тиром и Триполи прервалась всякая связь, и сразу после этого Салах ад-Дин вместе с подошедшим с Египта подкреплением сосредоточился на южном направлении — на линии Газа — Яффо — Ашкелон, которая все еще оставалась в руках франков.

Здесь он решил попробовать действовать тем же способом, что и в Гебале. Газа считалась вотчиной тамплиеров, и Салах ад-Дин, вызвав к себе магистра Жерара де Ридфора, предложил ему свободу в обмен на сдачу города — и магистр согласился. Затем то же предложение он сделал сеньору Ашкелона, королю Ги де Лузиньяну.

Салах ад-Дин ждал ответа от пленного из Иерусалима с особым нетерпением, так как осада Ашкелона уже шла, его жители демонстрировали чудеса героизма, явно были готовы стоять насмерть, а Салах ад-Дина, как уже было сказано, поджимало время. Но как выяснилось, были в мире вещи, которые Ги де Лузиньян ценил выше собственной свободы. Да, возможно, он был бездарным полководцем и никудышным политиком, но при этом он оставался верным своим понятиям о чести и христианском долге.

Ги попросил у Салах ад-Дина дать ему возможность встретиться с делегацией защитников города, и правитель Египта и Сирии милостиво согласился.

— Я не желаю, чтобы вы сдавали город ради меня, но если Ашкелон и в самом деле больше не в силах сопротивляться, пусть люди знают, что капитулируют по моему приказу! — сказал Ги на этой встрече.

И Ашкелон продолжил сопротивляться. Несколько раз Салах ад-Дин посылал в город Жерара де Ридфора, который уговаривал его жителей «проявить благоразумие», но битва продолжалась. В результате Салах ад-Дину пришлось стянуть к Ашкелону значительную часть своей армии, и лишь 5 сентября (по другим данным, 19 сентября) после полуторамесячной осады баллистам удалось разрушить крепостные стены, и в ходе яростной атаки город был взят. По другой версии, причиной его падения стал приказ о капитуляции, отданный королевой Сибиллой, — в обмен на обещание Салах ад-Дина выпустить ее мужа из плена.

Таким образом, спустя 53 года после захвата крестоносцами Ашкелон вернулся под власть мусульман.

Салах ад-Дин снова проявил свойственное ему милосердие к побежденным. Жители Ашкелона вместе со всем своим движимым имуществом были отправлены в Александрию, где по поручению Салах ад-Дина его придворные проследили, чтобы итальянские купцы, несмотря на все их нежелание это делать, перевезли их в Европу.

Историки с обеих сторон подчеркивают, что в армии Салах ад-Дина царила строжайшая дисциплина, и, следуя его приказу, ни в одном из захваченных мусульманами городов не было ни убийств, ни насилия над христианским населением. Более того — в ряде городов христиане, исповедовавшие православие, наряду с мусульманами встречали воинов Салах ад-Дина как освободителей — по той причине, что нередко терпели притеснения от своих единоверцев-католиков.

Однако в реальности картина, видимо, была отнюдь не столь благостной. Достаточно вспомнить рассказ Ибн аль-Асира о том, как он купил на рынке в Алеппо молодую рабыню-христианку из Яффо. Женщина, на руках у которой был годовалый ребенок, рассказала ему, что в ходе штурма Яффо были убиты шестеро ее братьев. Судьба мужа и сестер была ей неизвестна, но не исключено, что и они были убиты.

Ибн аль-Асир уверяет, что речь идет об исключении, и такой жестокой участи подверглись только жители одного города, но верится в это с трудом. Увы, весь ход истории доказывает, что ни в одной, самой дисциплинированной армии не обходится без случаев насилия и произвола, подчас леденящих кровь своей жестокостью.

И все же следует признать, что «мусульманская реконкиста», осуществлявшаяся под командованием Салах ад-Дина, была куда менее кровавой и более гуманной, чем завоевание Святой земли крестоносцами.

Падение Яффо означало, что вся береговая линия от Газы до Бейрута контролировалась военным флотом Салах ад-Дина. Внутри страны еще кое-где полыхали отдельные очаги сопротивления — к примеру, стоял замок Бофор (Бельфорт), принадлежавший уже упомянутому выше Рено Сидонскому; стояли крепости Крак-де-Шевалье и Крак-де-Моав, но все это уже не имело никакого значения. Иерусалим и его окрестности окончательно превратились в крошечный островок посреди мусульманского моря. Теперь жителям этого самого сакрального города планеты оставалось уповать только на чудо.

* * *